Тайник в старой стене

– А знаешь, Ефимыч, я ведь верил, что Егор не мог стать предателем. Не так я его воспитывал, не такой у него был характер, – голос генерала дрожал.

– Мы сделали все, что смогли. Вернуть к жизни вашего сына мы не можем, но его имя навсегда останется честным! – заверил генерала Корнев.

– Спасибо… спасибо, Степан. Это даже больше, чем я просил! И ты, Паша… Вы просто… я уже и не знаю, что и сказать.

– А вы и не говорите, – сказал как отрезал Зверев.

– Вам вредно волноваться! – вмешался Корнев. – Ешьте вот апельсины и поправляйтесь. С сердечком лучше не шутить…

– Теперь это не важно! Егор погиб как герой, теперь мне плевать на все эти инфаркты! Теперь и умереть не страшно…

– А вот умирать вам сейчас нельзя! – заявил Корнев. – И даже не думайте о смерти! Ведь теперь вам есть для чего жить!

Он подошел к двери и позвал ожидавших в коридоре. В палату вошли Лиза и маленький Ванечка. Генерал поначалу нахмурился, потом откинул одеяло и поднялся в кровати.

– Кто это?

Корнев подтолкнул оторопевшего Ванечку:

– Ну что, герой, иди обними деда…

Вместо эпилога

Зверев молча вышел из палаты. Он не попрощался ни с Корневым, ни с Лизой, ни с генералом, а просто покинул больницу и направился вдоль улицы в направлении реки.

Зверев шел по набережной и прямо из бутылки пил только что купленный им в ларьке теплый «Тархун». Издалека доносилась музыка, впереди звякнул трамвай, маленький мальчик на противоположной стороне улицы упал и громко стал звать маму.

В сквере Зверев облюбовал лавочку, сел и закрыл глаза.

Ветерок, словно ласковые руки женщины, касался его лба и щек. Щебетали птицы, река то и дело накатывала на прибрежную гальку свои теплые воды.

Послышался шорох. Зверев открыл глаза. На лавочку, прямо напротив него, присела женщина: лет тридцати, в темно-бордовом платье с вырезом на груди. Она открыла сумочку, достала зеркальце и стала припудриваться. На шее у нее висели коралловые бусы, голову украшала соломенная шляпка в стиле «Клош».

Зверев закусил губу, сунул руку в карман и достал пачку «Герцеговины Флор». Женщина делала вид, что не замечает сидящего напротив нее Зверева. Но когда их глаза на мгновение встретились, уголок рта незнакомки чуть дрогнул. Зверев это заметил.

Еще он заметил, что, когда доставал сигареты, из кармана выпал клочок бумаги. Он поднял его. Это был тот самый листок, вырванный из сборника кроссвордов, на котором при их первой встрече Саша написала номер своего телефона.

Зверев на мгновение задумался, закурил и поднес к листку еще не погасшую спичку. Бумага вспыхнула, Зверев бросил ее себе под ноги.

Когда ветер развеял пепел, Павел Васильевич встал и уверенным шагом двинулся к красотке «а-ля Клош». В этот момент он снова почувствовал себя Зверем…