Тайное братство

Уилл увидел в глазах Эврара торжество. Капеллан поклонился инспектору и открыл дверь. Уилл вышел следом. Они двинулись обратно по коридору, вышли во двор. Молча направились к часовне. С каждым шагом страх Уилла усиливался. Его еще никогда не пороли.

Эврар закрыл двери и жестом приказал Уиллу идти к алтарю.

— Быстро, мальчик. Я не собираюсь возиться с тобой всю ночь.

Уилл нехотя повиновался. Эврар показал на пол:

— На колени.

Уилл опустился на колени, остановив глаза на фигуре Христа.

— Куда же я это подевал? — проговорил Эврар озираясь. Он быстро исчез за дверью в боковой стене и вскоре вернулся с чем-то в руках.

Разглядев хлыст, Уилл замер.

— Задери тунику и клади лицо на пол.

Уилл поднял тунику вместе с нижней рубахой. Затем наклонился, положил ладони на пол. Наконец прижал лоб к камню. Холодный воздух покалывал кожу.

— Почему инспектор не изгнал меня, сэр? — спросил Уилл, пытаясь оттянуть неизбежную экзекуцию.

— Он решил, что от твоего изгнания никому не будет пользы, — тихо ответил Эврар. — А так мы оба останемся довольны.

— Как это? — Уилл попытался сесть, но Эврар прижал его к полу, поставив на спину ногу.

— Ты останешься сержантом в Темпле, — ответил он, убирая ногу, — а я получу ученика-помощника.

— Ученика? — Услышав щелчок, Уилл поморщился, но боли не последовало, видимо, Эврар просто взмахнул хлыстом. — Что это значит?

— Это значит, — произнес капеллан намеренно медленно, — что теперь ты сержант парижского Темпла. А я твой наставник.

Хлыст снова щелкнул. На этот раз боль обожгла спину, как будто ударило молнией. Уилл застонал и прижался к полу. Он заставил себя равномерно дышать, но перенести следующий удар, ожидаемый, оказалось тяжелее. Хлыст стегал и стегал. Еще и еще. От боли начались позывы к рвоте. Уилл прикрыл веки, слезы жгли глаза.

Эврар закончил, сложил хлыст и встал перед алтарем. Уилл лежал, прижавшись щекой к камню, где смешались слюна и слезы.

— На ноги.

Он встал, подавив стон, когда туника коснулась порванной кожи. Хотелось свернуться калачиком и заплакать, но он не стал доставлять капеллану удовольствие. Потерю чести перенести труднее, чем боль. На бледных щеках капеллана появились два красных пятна.

— Зачем вам… — Уилл стиснул зубы и закрыл глаза, пытаясь превозмочь пульсирующую боль в спине. — Зачем вам, капеллану, понадобился сержант?

— Я собираю и перевожу манускрипты по медицине, математике, геометрии, астрономии и другим наукам, — сказал Эврар, бросая хлыст на скамью. — За семьдесят лет жизни в этом проклятом мире я, возможно, приобрел некоторую мудрость, но к моему бренному телу годы были не столь милосердны. — Эврар удрученно пожал плечами. — Я стал слаб зрением, и мне нужен писец.

— Писец, — повторил Уилл, пытаясь держаться спокойно.

— Я много раз подавал инспектору прошения, но до сей поры он не нашел для этой цели сержанта. — Эврар улыбнулся. — Ты вовремя подвернулся. — Его улыбка стала шире. — Вздумал осквернить чашу Святого причастия. Такое везение.

Уилл не верил своим ушам.

— Неужели писцом?

— Ты один из немногих сержантов, кто хорошо владеет чтением и письмом. Верно?

— Я готовился стать рыцарем, а не клириком!

— Мальчик, ты думаешь, от тамплиера требуется только владение мечом? — Эврар покачал головой. — Бывший наставник учил тебя работать руками. Я научу работать головой. — Он вгляделся в Уилла сквозь прищуренные веки. — Конечно, если там внутри что-то есть. А теперь отправляйся в опочивальню. Завтра после заутрени приходи ко мне в покои. Начнешь ученичество с мытья пола. Судя по запаху, его опять изгадили кошки.

— Нет.

— Что «нет»?

— Я не буду это делать!

— Тогда пошел вон.

— Что?

— Убирайся. Я не стану тебя останавливать.

Уилл бросил взгляд на дверь.

— Вы шутите?

— Нет.

— Очень хорошо, — сказал Уилл и сделал шаг к двери. — Я пойду.

— Правильно, иди, мальчик, — сказал капеллан ему вслед, — но не останавливайся, пока не покинешь прицепторий. Ты больше не сержант ордена тамплиеров. Я лишаю тебя этого звания.

— Но я не…

— Или повинуйся своему наставнику, или уходи.

Уилл застыл в проходе между алтарем и дверьми. Он хотел стать рыцарем, но по другой причине, чем остальные знакомые сержанты, мечтавшие сражаться с сарацинами за Святую землю, посвятить себя служению Богу, снискать власть и привилегии. Овейн сказал однажды, что, надевая рыцарскую мантию, человек как бы рождается вновь, очищенный от грехов прошлого. Уилл желал именно этого. Очищения от грехов. Он мечтал, чтобы отец увидел его в этой мантии. Увидел сына, родившегося вновь, не того мальчика, который убил свою сестру.

— Нет, — прошептал он. — Я не уйду.

— Тогда, сержант Кемпбелл, увидимся на рассвете.

Эврар дождался, когда Уилл выйдет из часовни, и начал готовить алтарь к вечернему богослужению.

Вскоре дверь отворилась вновь, и в часовню вошел высокий человек в черном плаще.

— А, это ты. — Эврар вгляделся в проход между рядами. — Был у инспектора?

— Да, брат, — ответил Хасан, направляясь к алтарю. — Я рассказал инспектору не только о стычке с наемниками, но и о встрече в Лондоне с твоим знакомым торговцем книгами.

— Он не стал особенно допытываться?

— Нет.