Тайное дитя

– Как уже сказал Эдвард, темы нашей работы перекрывают друг друга. Делясь знаниями и работая сообща в новой, развивающейся научной сфере евгеники, мы можем дать толчок этому движению в Европе. Здесь наши интересы целиком совпадают. Давайте смотреть правде в глаза: сейчас, как никогда, нам необходим быстрый и решительный прогресс.

Гарри пьет воду, хмуро глядя, как дворецкий наполняет виски стакан Бартона.

– Если хотите знать, я искренне ратую за создание мирового правительства, чтобы все, что представляет международный интерес, решалось бы на самом высоком уровне с участием всех богатых стран.

– И как бы это работало? – спрашивает Элинор.

– По образцу Лиги наций и конституции Соединенных Штатов. Естественно, доминирующая роль в этом правительстве принадлежала бы Европе и Северной Америке, – поясняет Гарри. – Но ключевым моментом в этой битве была бы защита расовой чистоты; в особенности чистоты нордической расы – самой идеальной из всех рас. С этой целью мы финансируем исследования в Германии. После завершения наших дел в Лондоне мы с Пэнси отправимся в Мюнхен, в Институт кайзера Вильгельма. Состоятельные люди Америки рассматривают филантропию как своего рода обязанность. Обязанность возвращать. Надеюсь, вы это понимаете. – Он поворачивается к Бартону. – А чем занимаетесь вы, сэр?

– Я? – с громким хохотом переспрашивает Бартон. – У меня нет профессии! Я из числа тех, кого в нашей стране называют джентльменами. Вымирающая порода… Я должен был бы жить за счет плодов моей земли, но нынче это становится все труднее из-за богатых выскочек вроде Эдварда.

– Бартон, я человек науки, – вздыхает Эдвард, делая упор на последнем слове и пытаясь заглушить раздражение, вызванное отношением соседа.

Аристократический снобизм Бартона по поводу происхождения Эдварда вряд ли когда-нибудь утихнет. Отец Эдварда был из тех, о ком говорят «выбился в люди». Смышленый, необычайно деятельный Джеймс Хэмилтон был сыном даремского шахтера, о чем Бартон даже не подозревает, а Эдвард не намерен распространяться. Чтобы стать инженером-строителем, отец Эдварда учился на вечернем отделении колледжа. Это был инженер от Бога. Его работа по прокладке региональных железных дорог и строительству мостов принесла ему немалое состояние, которое Эдвард, его единственный сын, получил в наследство. Не что иное, как отцовские деньги позволили Эдварду заниматься наукой и исследованиями, направленными на благо всего человечества. И тем не менее… Эдварда окружает ореол «новых денег». Американцы воспринимают это с восторгом, а английская аристократия – с разной степенью презрения и подозрительности.

– Отрадно то, что в нынешнем году у нас обильный приплод фазанов, – продолжает Бартон, и его лицо немного проясняется. – По сути, их тысячи. Достойный способ получить дополнительный доход. В противном случае от лесных массивов не было бы никакого толку. Приспособляемость, друг мой. Она помогает нам выживать. На охотничьих угодьях нынче можно неплохо заработать. Те, кто ублажает прихоти лондонцев… простите мне такое выражение… устраивают у себя охотничьи забавы.

– Раз уж мы заговорили о забавах, – подхватывает Элинор, – в следующее воскресенье мы с Эдвардом планируем устроить теннисное состязание. К нам на выходные приедет Кларисса, лучшая подруга Роуз. Был бы неплохой повод отпраздновать возвращение Роуз.

– Какая замечательная идея! – восклицает Лиззи.

– Даже Мейбл смогла бы присоединиться к общему веселью, – замечает Эдвард и вопросительно смотрит на жену.

Та кивает.

– Мейбл обожает наряжаться к праздникам. Всего четыре, а уже разбирается в моде, – смеется Элинор.

– Слушайте, чуть не забыла! – снова восклицает Лиззи. – Не желает ли Мейбл щеночка? Я тут подумала: должно быть, малышка тоскует по дорогому старине Пэтчу. Голди, ретриверша нашего егеря, родила пятерых щенят. Одного он оставил себе, и еще одного я обещала нашим девочкам. Не хотите ли и вы? Щенки чистопородные. Уверена, мы без труда найдем желающих их взять.

– Эдвард, как ты?

Он видит, что жена готова взять щенка. У него теплеет на сердце при мысли о том, сколько радости принесет щенок их дому. Скорее всего, миссис Беллами не обрадуется, но, если уж на то пошло, повариху трудно чем-то обрадовать.

– Согласен. Как говорят, без собаки и дом не дом, – говорит Эдвард.

В этот момент в гостиную торопливо входит миссис Фолкс и сообщает, что обед готов.

Возможно, новый щенок отведет и мысли Роуз от этого француза.

II

Вы называете это войной.

Я предпочитаю другое слово: игра.