Тайное дитя

Элинор улыбается Мейбл, играющей на полу в островке солнечного света. В руках у дочери тряпичная кукла Пруденс, которую малышка держит за ноги. Кукольные волосы из желтой шерсти свисают вниз.

– Мама! – Мейбл встает с пола. – Должна тебе сказать, Пруденс очень плохо себя вела. Я ей сказала: «Ты плохая, совсем плохая куколка! У тебя внутри живет дьявол, и потому ты такая плохая».

– Да ну? Уверена, внутри Пруденс нет никакого дьявола.

И откуда только ребенок набрался этой чепухи?

– Есть, – с недетской серьезностью возражает Мейбл. – Потому я и держу ее вниз головой, чтобы дьявол из нее выпал. Понимаешь?

– Понимаю.

Мейбл бросается в объятия матери. От малышки слегка пахнет теплым молоком и сладковатой лавандой.

– Хочешь пойти со мной и посмотреть, как леди и джентльмены играют в теннис?

Элинор ставит Мейбл на пол и опускается на корточки, чтобы их лица были вровень друг с другом.

– А мне можно поиграть?

– Не в этот раз, дорогая. Ты еще слишком маленькая.

– У-у. – Мейбл выпячивает нижнюю губу и хмурится. – Это нечестно!

– Мейбл, нельзя разговаривать так с мамой! – заявляет мисс О’Коннелл; лицо няни сурово, а сама она убирает выстиранное белье девочки в шкаф. – Извинись, иначе ты вообще не увидишь тенниса!

– Извини, мама, – бормочет Мейбл, щеки которой мигом краснеют.

Элинор оглядывается на няню. Похоже, та сегодня чрезмерно строга.

– Тише, – говорит она, сжимая пухлые ручонки Мейбл и улыбаясь. Пусть знает, что мама, в отличие от строгой мисс О’Коннелл, на нее не сердится. – Мы с тобой поиграем в теннис в другой раз. Так ты хочешь пойти со мной и посмотреть состязания? Но ты должна обещать, что будешь хорошей девочкой и не станешь никому мешать.

Мейбл энергично кивает, а мисс О’Коннелл твердым голосом говорит:

– Когда тебе всего четыре года, кажется, что теннисные состязания длятся целую вечность. Через некоторое время я приведу Мейбл на корт, а у вас будет время пообщаться с гостями, как и надлежит каждой хорошей хозяйке.

В груди Элинор что-то надламывается. Несносная женщина! Будет ее учить, как себя вести на своем же приеме.

– Няня, я возьму ее с собой, – не менее твердо отвечает Элинор. – Она перекусит с нами, а если устанет, я отведу ее к вам. – Элинор приветливо улыбается мисс О’Коннелл. – Идем, Мейбл.

Выйдя из детской, мать и дочь видят на площадке Эдварда, успевшего надеть теннисный костюм.

– Папа! – Мейбл берет его за руку, и они спускаются, оба считая ступеньки.

Они доходят до границы верхней лужайки и сада. Мейбл бросается играть в прятки, прячась за кустами и шток-розами и громко смеясь всякий раз, когда Эдвард ее находит. Элинор улыбается. Солнце согревает ей плечи. Со стороны корта слышны глухие удары ракеток по мячу, перемежаемые смехом и криком.

Неожиданно Эдвард опускается на корточки перед Мейбл. Малышка замерла, точно статуя, протянув руку и указывая на что-то невидимое. У Элинор сердце уходит в пятки.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – произносит Эдвард. Он смотрит туда, куда указывает пальчик дочери. – Какая леди с огненными волосами? Я никого не вижу. Думаю, ты просто перепутала. Ты хотела сказать «с рыжими волосами». Так мы называем этот цвет волос.

– Мне она не нравится, – говорит Мейбл, и Элинор становится не по себе.

Ни в доме, ни среди гостей нет рыжеволосых женщин.

– Мейбл, здесь нет никакой леди. – Эдвард выпрямляется и протягивает дочке руку. Она протягивает свою, но другой рукой продолжает указывать в пространство между кустами. – Если ты будешь себя хорошо вести, мама, быть может, позволит тебе съесть кусок медового кекса, испеченного миссис Беллами.

Мейбл чмокает губами. И вдруг, словно сраженная пулей, падает, растягивается на траве и извивается всем телом.

– Элинор! – вскрикивает Эдвард.

Ее разум соображает медленно и как-то отстраненно, словно она смотрит на происходящее сквозь пелену тумана или из-за занавески. Она убеждала себя, что случаи на станции и на пикнике не означают ничего страшного. И вот – третий раз. Теперь уже не отмахнешься. Элинор видит, как Эдвард дает Мейбл быструю и сильную пощечину, словно намеревается разбудить. Поначалу малышка не реагирует, затем открывает затуманенные глаза.

– С нашим ребенком что-то происходит! – Эдвард ошеломленно глядит на жену. – Как ты думаешь, не заболела ли она чем-нибудь?

Элинор качает головой и опускается на корточки рядом с Эдвардом. Оба смотрят на дочь.

– Эдвард, – тихо начинает она, – это уже не в первый раз. Я и раньше видела ее в таком состоянии.

– Что-о? Почему мне не сказала? Элинор, когда это началось? Сколько раз ты это видела, черт побери?!

– Я думала, быть может… быть может, в этом нет ничего особенного.

Малышка поворачивается и смотрит на мать. Глаза девочки принимают осмысленное выражение.

– Мама, – слегка дрожа, произносит она и протягивает ручки.

Элинор опускается на траву и сажает дочь на колени. Она выдерживает взгляд Эдварда. Оба думают одинаково.

– Я отведу ее в дом, – дрожащим голосом говорит Элинор. – Попрошу мисс О’Коннелл уложить ее на пару часов в кровать.