Тайное общество по борьбе с ненормальностью. Том 7

– Ну хоть драку не начала и на том спасибо, – изрёк Клим и, догнав Голубу, сказал: – Не лети ты так, успеем мы.

– До трёх часов осталось пять минут, – отрезала Голуба. – Можем её упустить.

Клим не стал признаваться, что был бы рад, если бы такое случилось. Вместо этого он произнёс:

– Знаешь, если Велеока прознает о слежке, то сильно обидится.

Для Клима было бы неудивительным, если бы после такого их общая рыжая подруга затаила бы на парочку шпионов горькую обиду, начав избегать общения с ними. Мало кому понравится тайное наблюдение без веской на то причины. Да и с веской причиной тоже радостного немного! И вдвойне неприятно, когда этим занимаются твои друзья.

– С чего ей прознавать-то? – Голуба взглянула на парня. – Мы не собираемся на глаза попадаться.

– Мало ли, всякое может случиться. Всё-таки ни я, ни ты не являемся профессионалами в деле скрытного наблюдения. И хочу добавить, что мне твоя затея до сих пор не нравится.

– Придётся потерпеть.

Можно было сколь угодно долго объяснять Голубе, что так делать нельзя и вообще её стремление контролировать каждый шаг лучшей подруги отдаёт безумием, но она вряд ли станет слушать. Самое большее, просто пропустит всё мимо ушей, а заодно придумает себе какое-нибудь оправдание, которое любому стороннему человеку покажется натянутым, но сама синевласка примет его с лёгкой душой. Если стройная картина мира трещит по швам, то приходится изыскивать заплатки, чтобы всё не развалилось в одночасье.

– Ух!

Услышав это восклицание, Клим хотел было спросить, что оно означает, однако не успел произнести ни слова, как его бесцеремонно схватили плечо и затолкали в ближайшие кусты. Помилуйте, я слишком молод, чтобы умирать! Упреждая всякие вопросы, Голуба приложила к губам указательный палец и тихонько шикнула. После чего махнула в сторону одного из подъездов пятиэтажного кирпичного дома, возле которого стояла Велеока. Глядя на неё, Клим невольно ахнул. Он привык видеть её в простой повседневной одежде, почти всегда состоящей из шорт или спортивных штанов и футболки. Однако сейчас рыженькая оделась совсем иначе. На ней было лёгкое летнее платье бирюзового цвета, на ногах босоножки, а уши украшала пара серёжек, поблёскивавших на солнце. Привычную причёску девушка также поменяла на пышный хвост, походивший на бушующее пламя.

– Ты погляди как вырядилась! – прошептала Голуба. – Словно сейчас на званый ужин пойдёт!

– Вполне прилично одета, – заметил Клим. – И какой званый ужин, полдень на дворе…

– На свидание собралась, точно говорю тебе. Ради какого-то подлеца прихорошилась.

– Рассказать тебе про презумпцию невиновности?

– Расскажи.

– Человек считается невиновным до тех пор, пока его вина не будет доказана. Поэтому не надо огульно называть неизвестного кавалера Велеоки подлецом.

– Моё женское чутьё говорит об обратном, – возразила Голуба. – А я привыкла ему доверять, оно меня ещё никогда не подводило.

– Возможно, это будет тот самый первый раз, – сказал Клим.

– Вот уж сомневаюсь.

Пока они разговаривали, Велеока сдвинулась с места, направившись прямо в сторону кустов, где спрятались Клим и Голуба. От стыда сквозь землю провалюсь, если нас обнаружат. Синевласка пригнулась, жестом показав парню сделать то же самое. Придвинув для пущей надёжности к себе несколько веток, они замерли, ожидая, пока Велеока пройдёт мимо. Рыженькая не вертела головой по сторонам, поэтому не заметила двух своих товарищей, решивших от безделья поиграть в частных детективов.

– Пронесло, – облегчённо вздохнула Голуба.

– Хочу заметить, что занятие слежкой не слишком воодушевляет, – сказал Клим.

– Мы только начали.

– Подразумеваешь, будто дальше я проникнусь и начну получать удовольствие?

– Как знать, возможно.

– Позволю себе усомниться.

– Позволяй сколько угодно, а нам пора вылезать отсюда, пока Велеока не скрылась за горизонтом.

Клим оставил при себе остроумное высказывание, что в городе, пёстро застроенном жилыми домами, магазинами и прочими зданиями, физически невозможно скрыться за горизонтом. Как максимум – зайти за угол и пропасть из виду на определённое время. Хотя некоторые выходят за хлебом и исчезают навсегда.