Тайное оружие Берии. «Собачий спецназ» НКВД

   Согласно Вашему распоряжению, все щённые сука взяты ветеринарной службой на особый контроль и выведены (выбракованы) из разряда служебных (боевых) собак. Совместно с кинологической службой НКВД эти собаки будут в дальнейшем использоваться для племенной работы. По мере необходимости (по заключению ветеринарной службы) возможно их использование по назначению, но не менее чем через год после рождения щенков.

   Поимённый (клички) список собак, годных для прохождения службы и обучения, по каждому учебному цент ру – прилагается.

   Поимённый (клички) список собак (щённые сука), выбракованных из разряда служебных (боевых), с использованием их в дальнейшем для племенной работы, по каждому учебному центру – прилагается.

 Начальник ветеринарной службы

 НКВД СССР, техник–интендант 1–го ранга,

 _________________________(Ф И О)

 «___» августа 1941 г.

Глава 7 - Первый трофей и «Очи чёрные» в деревне Весёлки

Настроение у Шульца за последние дни хуже некуда. Кошмар какой-то. Так продолжаться больше не может. Иначе… Иначе он попросту сойдёт с ума. И причиной тому – мерзопакостный сон, который вцепился в его мозг мёртвой хваткой. Не оторвёшь… Стоит лишь только закрыть глаза – на тебе! Опять эта проклятая чертовщина. Вот же дьявол! Давно этот сон преследует его, стелется мрачной тенью… В последние дни особенно.

   Говорят – рыжим везёт. Ага – держи карман шире! Вот оберлейтенант, что прибыл к ним после гибели ротного, тоже был рыжим. Даже не рыжий, а с каким-то золотистым отливом волосы у него. Как у того русского пограничника под Брестом. И что? Укокошили его русские в первой же атаке. А говорят, что рыжим больше фортуна улыбается. Враки все это.

   Хоть и старался он выглядеть прежним Шульце–везунчиком, но в душе у самого кошки скребутся. И не нашёптывания о русских собаках–смертниках, хотя парни в их роте утверждают, что это настоящие русские волки, и не первые крепкие морозы, а все этот проклятый сон действует ему на нервы. Вот тебе и железный несгибаемый Шульце–везунчик! Был, да весь сплыл. А может, он просто подустал, как все за последний месяц? Может, нервы подрасшатались? Нет. Виной всему этот проклятый сон. Сон, сон, сон… Точнее явь, которая произошла с ним в первые часы за Бугом и теперь неотступно преследует своими кошмарами. Люто преследует, зараза. И гложет, гложет и гложет в коротких горячечных снах.

…Он перешагнул безбоязненно через убитых русских пограничников, заприметив рыжеволосого лейтенанта. Точнее, добротные часы у него на запястье. Только коснулся его руки, расстёгивая ремешок, как он застонал. Жив! Русский открыл глаза. О, майн готт! Сколько же в них боли и тоски! Но ещё больше в них было ненависти. И не успел Шульце отпрянуть от него, как, хрипя простреленной грудью, русский лейтенант плюнул ему в лицо. Вне себя от ярости Шульце бил и бил его своими коваными сапожищами. А подустав, выстрелил в лицо русскому из винтовки. И поспешил за удаляющейся цепью батальона, прихватив свою первую добычу.

   Гордился ею. Ещё бы – такой добычи ни у кого не было в их роте! Нет, конечно же, часы у парней были, и по нескольку, но именно таких – ни у кого. Потом переводчик из полка прочёл ему гравировку на крышке часов: «Лейтенанту такому-то – Колесникофф, кажется (эти проклятые славянские фамилии, язык сломаешь!), – за отличную службу от командования округа».

   Он часто показывал свой трофей сослуживцам. Не хвастаясь, нет, а как старый закалённый в боях воин гордится своей заслуженной наградой. Как железным солдатским крестом.

   «Старики», не многие из тех уцелевших, кто был с ним там, под Брестом, молча отворачивались или советовали выбросить часы. Почему? Плохая примета, Курт, веско замечали ему. А ну вас в задницу, отмахивался Шульце, вам вечно не угодишь. Тьфу…

   А ты вспомни, как они достались тебе. То-то же… Выброси их от греха подальше. Ага, разогнался, как же – выброси. Не дождётесь.