Тайное послание библии.

“Нельзя без баскского и с ним увязанных яфетических языков Кавказа пройти в глубину начал латинской речи, нельзя без абхазо-черкесских материалов, в увязке с баскским и берберским, разъяснить греческий язык… подойти к правильной постановке изучения вообще генетических вопросов речи… Абхазский язык и в настоящем своем состоянии представляет строй речи, систему, более архаичную, чем язык шумерских клинописных надписей, имеющих сейчас изначальную дату почти шесть тысяч лет” (Марр Н.Я., стр. 62-64). Современная лингвистика имеет бесспорные успехи в изучении родственных связей и генетической принадлежности так называемых “изолированных” языков, т.е. языков, для которых до настоящего времени не удалось найти определенного места в генетической классификации. Последние открытия доказывают тесную связь северокавказских (абхазо-адыгских и нахско-дагестанских) языков с другими изолированными языками: хаттским, баскским, минойским ( догреческим), этрусским.

Р.А. Агеева и С.А. Ромашко в научно- аналитическом обзоре “Вопросы родства языков” пишут: “ Интерес к проблемам языкового родства имеет давнюю историю. Уже около двух столетий работа над ним ведется на серьезной научной основе, систематически и с применением строгой методологии… Генетическая классификация – и это принципиально важно – не произвольна, она отражает реальный ход исторических событий, определивших судьбы тех или иных языков. Исследования по языковой генеалогии приносят результаты, проливающие свет не только на прошлое языков, но и на прошлое их носителей. Родственные связи между языками, следы языковых контактов – отражение различных этнических, социальных и культурных процессов прошлого, в некоторых случаях – чрезвычайно глубокой древности. Здесь лингвисты вступают во взаимодействие с историками, археологами, этнографами.”

Исследования изолированных языков в этой связи представляют особый интерес: именно здесь можно ожидать наиболее существенных открытий. Несмотря на бесчисленные попытки объяснить его происхождение, языком вне генетических классификаций остается шумерский, самый древний среди известных науке по письменным памятникам. Особенности шумерского письма не всегда позволяют определить звуковой состав слова; с другой стороны, имеется слишком мало текстов на других языках, столь же древних, как шумерский. В этой связи абхазо-адыгские языки представляют собой исключительную ценность как сохранившийся в живом употреблении реликт древнейших языков, современных шумерскому или даже древнее его. Так, в шумерском языке выделены древние заимствования неизвестного происхождения: так называемый “банановый субстрат” – открытые слоги, напоминающие слово banana; это дает основания предполагать, что предки шумеров пришли на свою историческую родину с какой-то другой территории. Наиболее вероятными считаются гипотезы, связывающие шумерский язык с эламским, дравидийским или северокавказскими. Наше предположение о яфетическом жреческом миссионерстве позволяет связать эти гипотезы воедино: имеются автохонные, независимые пласты северокавказских, шумерского, эламского, дравидийского и др. языков, на которые наложен общий родственный пласт адамитского языка, в наибольшей степени представленный в современном абхазском. В частности, “банановый субстрат” в шумерском естественно объясняется как пласт религиозных понятий, связанный с именем Всевышнего Бога АН, с которого в адамитском языке начинались все существительные (сохранившийся префикс А- в абхазском).

Продолжая свой обзор, Р.А. Агеева и С.А. Ромашко отмечают, что еще один изолированный язык, хаттский, связывается не столько с северокавказской, сколько с абхазо-адыгской группой языков. Ситуация осложняется тем, что хаттских текстов очень мало и, кроме того, они дошли до нас в частично искаженном виде. Единственный сохранившийся изолированный язык в Европе: баскский, уже долгое время остается предметом активных дискуссий. Среди наиболее часто предлагаемых гипотез: родство баскского с афразийскими языками севера Африки и языками Кавказа. Как отмечает В.А. Чирикба, “неопределенность характера существующих связей внутри самих кавказских языков, отсутствие широкомасштабных групповых и межгрупповых реконструкций в рамках этих языков долгое время не позволяли подойти к вопросу о баскско-кавказских связях на должном уровне”. А.А. Молчанов полагает, что “следует уделить больше внимания вероятному сходству минойского языка с доиндоевропейскими субстратными языками Малой Азии и родственными им, поскольку, по данным археологии, именно из ближайшей к Криту юго-западной части этого полуострова еще в неолите и, возможно, в начале эпохи бронзы двигались на остров волны переселений. Конкретно предполагается связь минойского языка с северокавказскими”. Язык этрусков, для которого также есть основания предполагать малоазийские связи, включается в круг сравнений с северокавказскими языками.