Тайное послание библии.

Когда исторические материалы станут доступными, будет чрезвычайно важным проследить различие культурных влияний, шедших в Западную Грузию через Абхазию и Картли. Перелом в пользу влияния Картли начался в ХI веке, и это не может быть объяснено только приходом к власти в Абхазо-Имеретинском Царстве рода Багратидов через династический брак.

13. Хилиастический соблазн.

Для будущих исследователей необходимо выяснить, как было пережито абхазами, с одной стороны, и картлийцами, с другой, то апокалиптическое воодушевление, которое охватило Византию и Европу в предверии П тысячелетия христианской эры (в те времена, как, впрочем, и теперь, круглые даты имели огромную власть над умами людей). Возможно, несбывшиеся ожидания прихода Спасителя произвели определенный надлом в душах абхазских христиан, тогда как христиане Картли пережили кризис менее остро и сравнительно легко вышли из него, снизив уровень апокалиптических надежд до идеологии политического объединения “Рая Грузии”; именно в это время сложилась приземленная мессианская концепция Багратидов.

Духовное настроение, связанное с ожиданием Мессианского (“тысячелетнего”) царства (Откр. 20:6), часто называют “хилиазмом” или “милленаризмом” (от греч. ХИЛИА, cilia и лат. МИЛЛЕНИУМ, millenium: тысяча), вкладывая в это понятие заведомо негативный, даже иронический оттенок. Но при этом забывают, что хилиазм может быть двух диаметрально противоположных типов. В первом случае ожидание царства вызвано горячей любовью к Иисусу Христу, желанием видеть торжество Всевышнего не только на небе, но и на земле. Благоденствие без Бога, царство без Иисуса не имеют какой-либо ценности для верующей души. Второй вид хилиазма: стремление к земному счастью и могуществу как самоцели – вера становится лишь средством для ее достижения; нетрудно примириться с несостоявшимся Пришествием, если успех может быть достигнут другими способами.

Такой переход от действительной веры к использованию христианства как средства для решения политических задач произошел в правящих кругах Московского царства после несбывшихся ожиданий 1492 года (7000 лет от сотворения Адама). Все последующие века русское государство переживает трагические последствия этого духовного провала. Именно такое настроение привело к согласию народа построить земной рай без Бога (коммунизм); в конечном счете это может привести к согласию принять земной рай из рук антихриста. Не случайно крупнейший прообраз и предтеча антихриста – Сталин стал в России предметом рабского обожания, земным идолом для сотен миллионов душ: оболваненный народ, принесенный в жертву обычным имперским вожделениям, воспринимал их сквозь призму фантастических мечтаний о грядущем всемирном счастье.

Современная критика коммунизма за его практическую несостоятельность еще не избавляет от антихристова соблазна; действительное прегрешение коммунистов не в том, что они не смогли построить земной рай, а в том, что земной рай оказался для них дороже Бога. Антихристов соблазн как раз и заключается в использовании Имени Бога для своих эгоистически-корыстных целей, даже если этот эгоизм носит коллективный характер: классовый, национальный, даже общечеловеческий. Апокалиптические испытания для того и необходимы, чтобы открылись истинные помышления всех сердец, чтобы никакой обман или самообман стал уже невозможен. О тех, кто победил клеветника-дракона, сказано: “они победили его кровию Агнца и словом свидетельства своего, и не возлюбили души своей даже до смерти” (Откр. 12:11).

Но не нужно думать, что принципиальный отказ от идеи земного царства непременно служит выражением искренней любви к Богу. Подобный отказ может быть продиктован малодушием, неверием в силу Творца или, хуже того, презрением ко всему материальному: это уже означает хулу на Божие творение, равнодушие к Божьему делу, отречение от матери-земли. Тот, кто заведомо считает землю обреченной на торжество зла, тем самым способствует победе этого зла. Отказываясь от своей ответственности перед Богом за хранение и возделывание земли, такой человек вольно или невольно отдает ее во власть антихриста.

Если поставить вопрос еще глубже, то суть вовсе не в различении небесного и земного, духовного и материального, вечного и временного: суть в том, что именно является для человека предельной целью и смыслом его существования. Мечта о потустороннем небесном блаженстве также может стать соблазном, уводящим человека от истинной цели бытия человека – уподобления Богу и личного общения с Ним. Речь не о том, что блаженства не будет, но о том, что это – не самое главное. Если цель человека – само блаженство (какой бы возвышенный характер оно ни носило), то он способен согласиться на подмену, если ему покажется, что это блаженство может быть получено из другого источника и другими средствами. Творческое преодоление принципа наслаждения во всех его формах – самый трудный шаг в развитии человека: он дается ценой величайших усилий, жертв и почти неизбежных страданий.