Тайное послание библии.

Но даже вся эта дивная картина привязана к земной реальности: гора, река, плоды, народы. То, что город не нуждается в солнце, не означает, что солнца больше физически не существует. Слова: “И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет” (Откр. 21:1) иногда понимаются в смысле какой-то космической метаморфозы, при которой ликвидируется нынешняя материальная вселенная. Против такого понимания нужно категорически возразить, ибо оно несет в себе некую мечту о развоплощении и обесценивает акт Творения мира. Речь идет не об изменении материальных структур космоса, но о создании на планете Земля источника, очага новой, Божественной жизни, которая из этого очага распространится сначала на всю Землю, а затем – и на космос. Хотя нам трудно сейчас представить детали этого грандиозного процесса, но Божественный принцип Творения соблюдается и здесь: если посеяно малое, но жизнеспособное семя, то дело Божие в своей сущности уже совершено. Поэтому, вопреки кажущейся очевидности плачевного состояния мира, Творец мог сказать о том, что Он создал: “вот, хорошо весьма” (Быт. 1:30), а на новом этапе творения: “се, творю все новое” (Откр. 21:5). То, что Им сделано, в принципе сделано хорошо; оно нуждается в исправлении и завершении – но не в переделке заново. “Новое творение” означает поднятие на новый уровень того, что уже сотворено изначально. Меняются не формы и структуры, но наполняющая их жизнь, меняются возможности и характер жизнедеятельности тех же самых структур и существ. “Море” в географическом смысле, конечно, останется, но его уже “не будет” как резервуара хаотической, непереработанной, неструктурированной психической энергии. Самый нижний, базовый слой энергии будет уже не “морем”, не “бездной”, но постепенно превратится в “воду жизни” для всего тварного мира.

18. Великий князь Михаил.

В предстоящей борьбе за отвоевание у сил зла воды жизни исключительно большая роль принадлежит Михаилу: как Михаилу-ангелу, так и Михаилу-князю. С архангелом Михаилом не случайно связано церковное предание о чуде в Хонах: ударом копья он создал в земле щель, которая поглотила поток воды из водохранилища, направленный врагами для затопления церкви, освященной во имя Михаила. Где были эти Хоны, не совсем ясно – место с таким названием есть в Малой Азии, но также и в Колхиде – нынешний город Хони.

Согласно “книге Еноха”, ссылки на которую встречаются в разных местах Нового Завета, что говорит о ее популярности в апостольскую эпоху, Михаил служит хранителем таинственных письмен с магическими словами, которыми были сотворены небо и земля (Кн. Еноха, 60:12). Согласно другому апокрифу (“Апокалипсис Моисея”, 3:13) Михаил учил таинствам мироздания Адама и Сифа, потом Авраама и Моисея, которому он на горе Синай передал скрижали закона. Поэтому одним из его атрибутов, также как и у Еноха, летописца земных дел, служит раскрытая книга. Это позволяет отождествить с Михаилом мощный апокалиптический образ, уступающий лишь образу Самого Иисуса:

“И видел я другого Ангела сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головою его была радуга и лице его как солнце, и ноги как столпы огненные. В руке у него была книжка раскрытая. И поставил он правую ногу свою на море, а левую на землю, и воскликнул громким голосом, как рыкает лев; и когда он воскликнул, тогда семь громов проговорили голосами своими. И когда семь громов проговорили голосами своими, я хотел было писать; но услышал голос с неба, говорящий мне: скрой, что говорили семь громов, и не пиши сего. И Ангел, которого я видел стоящим на море и на земле, поднял руку свою к небу. И клялся Живущим во веки веков, Который сотворил небо и все, что на нем, землю и все, что на ней, и море и все, что в нем, что времени уже не будет” (Откр. 10:1-6).

Конечно, последние слова не следует понимать в абстрактно-философском или научно-фантастическом смысле прекращения материальных процессов, определяющих понятие времени. Речь идет просто о наступлении сроков исполнения древних пророчеств, которыми наполнено все Св. Писание: “Но в те дни, когда возгласит седьмой Ангел, когда он вострубит, совершится тайна Божия, как Он благовествовал рабам Своим пророкам” (10:7). Иоанну же Ангел предсказывает особую миссию в апокалиптические времена: “И сказал мне: тебе надлежит опять пророчествовать о народах и племенах, и языках и царях многих” (10:11).

Этот образ как бы повторяет в ослабленном виде образ апокалиптического Иисуса, как Он открылся Иоанну (Откр. 1:10-20).