Тайное становится явным. ЦОС ФСБ уполномочен заявить

Поднимаясь по мраморным лестничным маршам на третий этаж, где расположился Центр общественных связей КГБ СССР, я вдруг увидел из окна узкий дворик-яму, за ним какие-то этажи. Вопросительно взглянул на сопровождавшего меня офицера, тот кивнул головой: «Да, это и есть бывшая внутренняя тюрьма КГБ».

Та самая, о которой сложено столько мрачных легенд?.. Отсюда начинался архипелаг ГУЛАГ. А не из этого ли окна, блестя стеклами пенсне, с усмешкой смотрел Берия на ошельмованного им маршала Блюхера?.. Признаюсь, легкий холодок пробежал по спине при мысли о том, что я нахожусь в здании, куда стекаются секреты государства и где определялись судьбы и отдельных людей, и целых народов.

Генерал-майор Карбаинов был в штатском. Ему 45 лет. Родился и вырос на Сахалине. Закончил МАИ. По распределению попал в Красноярск, в известное КБ, где конструировали спутники связи «Молния» и «Горизонт». Был на выборной комсомольской работе. Затем Высшая школа КГБ. Несколько лет работал в Отделе административных органов ЦК КПСС. Последняя должность — заместитель начальника Управления КГБ СССР по защите советского конституционного строя.

— Такая вот у меня биография, — сказал Александр Николаевич, — никаких секретов…

— Гласность и КГБ, казалось бы, вещи несовместимые?

— Это как посмотреть, — не согласился генерал. — Конечно, формы и методы нашей работы остаются закрытыми. Все-таки спецслужба! Но КГБ намерен информировать людей о ее целях, направлениях и результатах. Для этого в его структуре и создано новое подразделение на правах самостоятельного управления — Центр общественных связей КГБ СССР.

Недавно состоялась презентация нашего Центра. Более полутора сотен советских и иностранных корреспондентов, приглашенных на официальное его открытие, приняли участие в пресс-конференции, ознакомились с экспозицией чекистского музея, посмотрели кинохронику из истории ВЧК-КГБ. Этот фильм, кстати, ждал своей встречи со зрителями с 1986 года.

— и нравится вам новая работа?

— Очень! Но, честно сказать, не думал, что меня ожидают «космические» перегрузки. В этом году принял уже 80(!) иностранных корреспондентов. (Достает пачку визитных карточек, перебирает их.) Та-ак… Газета «Вашингтон пост», телеграфное агентство «Ассошиэйтед Пресс», японская «Асахи», английская «Дейли мейл», Би-би-си… Телевидение ФРГ, Франции… Непривычно давать интервью, но привыкать к гласности надо.

— Какие вопросы обычно задают иностранные корреспонденты?

— Их, прежде всего, интересует перестройка в органах КГБ, в каком направлении она идет. Всех, замечу, поражает сегодняшняя открытость советской секретной службы.

— А наши «Аргументы и факты», где появилась рубрика «КГБ СССР сообщает и комментирует», спорят с этим утверждением. В одном из материалов газета сетует: нам далеко еще до той разумной открытости, которая давно существует в спецслужбах Запада, и что пора откровенно писать обо всем в печати.

— По-моему, зря они так! Я, между прочим, интересовался у иностранных корреспондентов: «Скажите, а вас пускают в ваши спецслужбы? Разрешали ли вам беседовать с их сотрудниками?» Они в ответ только улыбались и разводили руками. Я просил их передать привет моим коллегам из западных разведок и рекомендацию — развивать гласность в своей деятельности.

— Передали?

— Боюсь, не сумели.

— Александр Николаевич, я понимаю, гласность нужна КГБ не ради гласности, тогда для чего?

— А для того, чтобы народ знал: КГБ — не какая-то группа людей, которые сидят за толстыми стенами и напускают на себя флер секретности. Нужно всем объяснить, для каких целей существуют органы безопасности, что они делают и зачем. Такая информированность укрепит доверие к нам, усилит общественный контроль над деятельностью КГБ. Гласность, которую мы взяли на вооружение, — это, если хотите, определенный гарант того, чтобы не повторилось трагическое прошлое.

— Раньше действовало Пресс-бюро КГБ, значит, оно уже вас не устраивало?