Вначале человеческий образ был наложен на вид моста, затем я перефокусировал зрение и увидел человеческий образ простирающимся вверх и вниз в бесконечность. Мост при этом был просто тощей оболочкой, крошечным наброском, наложенным на вечное. И такими же были маленькие фигурки людей, двигающихся вокруг меня и глядящих на меня с нескрываемым любопытством. Но я был за пределами их касаний, хотя в этот момент я был уязвим настолько, насколько это возможно. Человеческий образ не имел власти защитить меня или сохранить, и все же я любил его со всей страстью, не знающей предела.
Я подумал, что понимаю теперь то, что дон Хуан повторял мне многократно… Я почувствовал, что кто-то тянет меня, но прежде, чем исчезнуть из его присутствия, я выкрикнул обещание человеческому образу, но гигантская сила вытащила меня оттуда прежде, чем я успел изложить то, что хотел. Я оказался стоящим коленопреклоненным на мосту, а группа крестьян смотрела на меня и смеялась. Ко мне подошел дон Хуан, помог подняться и отвел меня обратно».
Учтите, что удар обычного человека и удар
Мировая практика уже знает немало случаев, когда сумасшедшие дома пополняются неудачными последователями Йоги, кастанедовских книг и алхимических практик. Так что не прибавляйте, пожалуйста, в списке неудачников своих имен!
ПРИЛОЖЕНИЕ 4
ПСЕВДОРЕЛИГИОЗНОЕ СОЗНАНИЕ И ПРИЗРАК ЭКУМЕНИЗМА
Очень кратко проанализирую здесь две основные проблемы современного христианства — внешнюю церковность и выступающую ей якобы как альтернатива экуменистическое сознание. Последнее особенно часто исходит от рериховских и теософских обществ под видом некоего особого «эзотерического христианства».
О так называемом
Что ж, нельзя отрицать полезности всех этих конфессий, но их можно сравнить скорее с лужами, нежели с озером. Если вам надо напиться, то вам подойдет любая вода — даже из лужи, и в ней тоже отражается солнце. Но если вы считаете нужным не только утолить жажду, но и к примеру искупаться, то лужа уже не подойдет. Я чрезвычайно признателен адвентистам Седьмого Дня: они пробудили во мне внутреннюю религиозность и показали необъятность Библии, которую сами они изучают очень тщательно и внимательно. Но раннее христианство все-таки оказывается куда более глубоким, и православное учение действительно включает в себя наибольшее число элементов этой ранней и некогда единой Церкви.
Конечно, сам выбор путей во-многом субъективен, и наиболее сильное психологическое воздействие тех или иных религиозных аспектов — неизбежно разное у различных людей. Но в любом случае внешняя религиозность и обрядность отличается от внутренних, наиболее сокровенных и глубинных аспектов христианской религии. И, к сожалению, именно последние и остаются вне досягаемости мирян, считающих себя православными.