Тайной владеет пеон

Солдаты готовы были провалиться сквозь землю. Командовавший ими офицер отдал приказание, и взвод скрылся в боковом проходе между скамьями.

— Раз-два, армия жива! — отсчитывали зрители хо­ром шаги солдат. — Три-четыре — разбежалась по квар­тирам!

Полковник Пинеда шепнул своему соседу:

— Боже мой, первый раз мне стыдно за свой мундир!

В главной ложе произошло движение. Появились губернатор департамента, правительственные чиновни­ки, дипломаты, свита Армаса и, наконец, сам Армас. Он кивнул приближенным, скользнул взглядом по Мигэлю и весело сказал:

— Что, мой верный Хусто, мы раздразнили с тобой красных? Это значит, что мы недурно поработали и мо­жем позволить себе развлечься.

Фраза была рассчитана на репортеров и дипломатов. Но в ту же секунду над галереей амфитеатра, прямо напротив главной ложи, взметнулась вверх увлекаемая воздушными шарами, огромная, в десятки раз увеличен­ная фотография Тересы. Капли крови струились по лицу девушки, повязка закрывала ее глаза; страдальчески приоткрытый рот словно задыхался от недостатка воз­духа. Мигэль прочел под снимком: «Меня зовут Тереса. Я больше не смогу вас увидеть. Меня ослепили армасовцы. Я сестра милосердия, но взываю не к милосердию, а к отмщению!»

Полиция бросилась к галерее, но было поздно: порт­рет запомнился, надпись прочел весь стадион. В еди­ном порыве зрители встали. В ту же секунду цветоч­ницы разнесли по рядам вместе с душистыми и колю­чими розами маленькую фотографию Тересы, на обо­роте которой описывалась ее история. Люди прятали снимок, как священную реликвию. Армас и его свита продолжали сидеть безмолвные, глухие, слепые.

Мигэль понимал, что не должен двигаться. Он в свите Армаса. Но как мог усидеть сын грузчика, убитого теми же, кто расправился с Тересой! Он встал, но он сделал вид, что потянулся за букетом к цветочнице. — Две розы! Для сеньориты! — сказал он. Цветочница обернулась:  перед ним стояла Росита. Глаза ее насмешливо сверкнули; она выбрала две розы с острыми шипами и протянула их стеблями вперед со­седке Мигэля. Аида Линарес уколола пальцы и отдер­нула руку. Розы упали к ногам Мигэля. Он неловко нагнулся за ними, но Росита наступила на цветы и про­шла мимо. Мигэль успел заметить, как она быстро раз­дала дипломатам цветы — из одного букета при этом выпала карточка — и вышла из ложи, успев подарить Мигэлю еще один насмешливый взгляд.

Зрители в молчании стояли, Армас сидел.

— Пусть встанет! — раздался в тишине звонкий мальчишеский голос.

— Начать корридо, — приказал Армас

Он снял фуражку и вытер батистовым платком взмок­шее лицо. Оглянулся на дипломатов — ни одного взгляда не встретил он, но готов был поклясться, что за каждым его движением следили все они.

Оркестр грянул марш из оперы «Кармен». На арену вышли все участники боя. По старинной испанской тра­диции, одетый во все черное, появился всадник. Быстрые белые лошади вынесли легких пикадоров, которым пред­стояло открыть бой. Затем со своими дротиками-крюч­ками вышли бандерильерос. Наконец на арене и герои зрелища — смелые, ловкие тореро, завершающие поеди­нок человека с быком метким ударом шпаги и достав­ляющие зрителям больше всего удовольствия тонкой и опасной игрой с разъяренным животным. Один из тореро, облеченный почетным званием матадора, любимец сто­лицы, движется впереди: он в желтой куртке, богато расшитой серебром, ярко-красных, туго обтягивающих ноги чулках и легких лакированных туфлях.

— Вива! — несется со скамей.

Тореро поднимает вверх правую руку, срывает с себя расшитую шляпу-сомбреро и бросает ее в толпу; шляпа бежит по кругу — это почетное право первого тореро столицы, заслужившего отвагой и искусством уважение зрителей.

Внимание толпы переносится на помощников тореро. Их знают, помнят, и однажды полученную кличку им не легко с себя смыть.

— Красавчик! — кричат  одному. — Не  смотрись   в зеркало, когда нужно хвататься за шпагу.

— Убегающий! — Дон Габриэль отвечает презритель­ным молчанием. — Ты когда-то был храбрецом. Тряхни стариной1

Всадник в черном подъезжает к судейской ложе и просит разрешения у жюри открыть бой. По традиции, губернатор провинции вручает участникам боя ключи от загонов с быками.

Всадник, не поворачивая коня, пятится назад; колон­на тореадоров рассыпается по своим местам.

А еще через минуту под барабанный бой из загона вылетает изголодавшийся бык. Сейчас начнется жаркая битва, в которой ловкость и воля человека должны по­бедить слепую стихию.