Тайной владеет пеон

Полковник носил планшет, в который Мигэлю очень хотелось сунуть нос, но случай не подходил. Однажды они ужинали вместе; полковник торопился на очередное совещание и, прихлебывая кофе, водил толстым паль­цем по плану, который достал из планшета. Мигэль вы­тянул шею и чуть не вскрикнул от удивления — по ха­рактерным изломам черной жирной линии он узнал Рио Дульсе: в ее правый берег упирались стрелки, плавной дугой они прорезали лесной массив и смыкались.

Срисовать этот план? Кто же позволит? Мигэль подо­гревал кофейник — полковник предпочитал кофе, обжи­гающий рот — и как бы невзначай рассыпал несколько спичек. Подбирая их, Мигэль придал им направление стрелок и постарался расположить на таком же расстоя­нии. Как только полковник вышел, Мигэль взялся за карандаш и на обрывке газеты скопировал свой спичеч­ный план. Скопировал,  и вдруг вскрикнул — маль­чику показалось, что на его рисунке стрелки поставлены выше по течению, чем у полковника. Зато сходились они, как на плане: у овала, усеянного кавычками. Что это за овал, — Мигэль не знал, но на всякий случай тоже на­нес кавычки.

Клочок газеты он засунул под блузу.

Кому передать свой чертеж? Всюду чужаки. Поль­зуясь завоеванным положением, он исследовал плани­ровку отеля, знал все входы и выходы, но в разговоры ни с кем не вступал. Его должны были найти, и он тер­пеливо дожидался.

Роситы в отеле не было — он понял сразу. Чутье подсказывало, что она не в руках армасовцев. Иначе бы полковник брякнул об этом. Новая горничная сторони­лась и боялась мальчика. Больше она не заходила. За­казываемые с вечера закуски приносил кельнер бара. Кельнер был вежлив, но Мигэля как будто не замечал. «Они меня принимают за армасовца», — решил мальчик. Больше всего он боялся встретить знакомых, которые могли окликнуть. Но после того как полковник показал Мигэлю фотографию, на которой он был заснят со всеми домочадцами Орральде, и Мигэль с удивлением узнал в худощавом большеглазом мальчике, стоящем рядом с помещиком, самого себя, — тревога рассеялась: бывает же такое сходство!

Он присматривался к постояльцам гостиницы, кото­рая носила звучное имя Дель-Норте, но не находил в них ничего такого, ради чего стоило бы заводить зна­комство.

«Почему наши со мной не связываются?» в деся­тый раз спрашивал себя мальчик и не находил ответа.

Так прошло двое суток. К вечеру третьих кельнер, придя за посудой — Мигэль был в номере один, — словно невзначай сказал:

— Будь у меня столько свободного времени, как у сеньора Орральде, непременно брал бы уроки англий­ского.

Мигэль высокомерно посмотрел на кельнера, как бы удивляясь его фамильярности, и тот легкой, почти сконфуженной улыбкой попросил извинения. Уходя, он заметил:

— Знаете, сеньор, редко оказываешься соседом та­кого знатока английского, как мистер Кенон. Говорят, он очень добр — строгости его не следует опасаться.

Мигэль собирался пожаловаться полковнику на пани­братский тон кельнера, но внезапно услышал:

— Пока мы здесь, не продолжить ли твои занятия английским, Хусто?

Мигэля бросило в жар: первый же разговор с учите­лем — и его разоблачат. Но кельнер говорил, что Кенон добряк. И словно просил согласиться. Зачем?

Мигэль промолчал, но в этот же день полковник по­знакомил мальчика с мистером Кеноном.

— Сын моего большого друга дона Орральде, — пред­ставил его полковник, — мечтает взять несколько уроков у такого великолепного лингвиста, как вы, мистер Кенон.

Гибкий худощавый человек острым и не очень добро­желательным взглядом осмотрел Мигэля.

— Не знаю, не знаю, — сказал он мягко, почти бар­хатисто. — Я не собираюсь засиживаться в Пуэрто.

— Мы вскоре предоставим вам возможность продол­жить свое путешествие, — засмеялся полковник. — А пока я просил бы вас взять под опеку моего протеже.

И он оставил их вдвоем.

Узнав, что Мигэль знает только несколько обиход­ных английских фраз и портовых терминов, мистер Кенон протер свое пенсне и задумчиво сказал:

— Странно, странно. В такой богатой семье, как ваша, мистер Орральде, детей обычно обучают языкам с детства.

Мигэль побледнел. Он сделал просчет. И зачем только он послушался кельнера?

— Лучше нам не позорить вашего отца, — заметил лингвист. — Если меня спросят, я мог бы сказать... гм... что вы подаете надежды. Только не вздумайте ще­гольнуть своим произношением — оно у вас не постав­лено, мистер... э... Орральде.

Мигэль решил, что с него хватит. Никаких уроков. Но на другой день сеньора дежурная по этажу пригласила дона Хусто в гостиную: его ждет приезжий ученый.

— Вы опаздываете, — строго сказал мистер Кенон. — Я привык к более аккуратным ученикам.

Он склонил голову набок, словно к чему-то прислу­шиваясь, и вполголоса сказал:

— Пока я кое-что буду рассказывать, мистер Ор­ральде, вам придется повторять дифтонги, которые мы изучали вчера.

И, отбивая ногой в такт монотонным интонациям Ми­гэля, мистер Кенон тихо заговорил: