Тайной владеет пеон

— Я рад этому, — признался Ривера. — На него мог­ло пасть подозрение.

— Но его я не сбрасываю со счета, — с горечью за­метил Карлос. — Черт бы побрал этих Линаресов; из-за них самым искренним людям начинаешь не доверять. Где ты познакомился с адвокатом?

— Ласаро рекомендован для подпольной работы ста­рым составом Цека. Его профсоюзные связи прочны. Он осторожен, но оказал нам много ценных услуг. — Ривера нахмурился. — Мне не очень-то понравилось его послед­нее выступление у студентов.

Карлос выслушал внимательно и заметил:

— Видишь ли, самолюбие есть у каждого. Мы не вполне разумно поступили, сняв с него этот участок, которым он руководил — и как будто неплохо руково­дил — целых два месяца. Во всяком случае ему нужно было объяснить, почему мы это делаем, а я приказал.

— Кстати, почему ты это сделал?

— Есть неписаный закон подпольной жизни. Если ты проглядел предательство, — выкорчевывать его легче другому. Между прочим, кто его родители?

— В анкете значилось, что отец судебный чиновник, женат на гондурасской трактирщице. Там и живет.

— Проверь при случае, когда и почему он переехал в Гондурас.

— Хорошо. А ты не хочешь проверить меня?

Карлос сердито сказал:

— Я сделал это, когда рекомендовал тебя в партию. Явки срочно поменяй, и пусть у каждого члена коми­тета будет не более одной. Роситу сегодня же надо пере­вести хотя бы в цветочный магазин. Нашему другу бра­добрею и портье найди другое занятие. Рине Мартинес тоже неплохо поменять жилье. Предупреди девочку. Ее рисунки работают отлично.

— Этого мало, Карлос, мало.

— Знаю, что мало. Пока мы не доставим сюда Наранхо, большего мы не узнаем. Слушай, Ривера, я по­знакомился с капитаном Дуке.

— Если речь идет о Фернандо Дуке, сыне муници­пального советника из Малакатана, то я сидел с ним на одной скамье в лицее, — заметил Ривера. — Он чест­ный человек, но не без странностей.

— Чутье меня не подводит, — продолжал Карлос, и серые глаза его блеснули, — Фернандо Дуке придет к нам.

Часом позже Хосе Паса получил свое первое задание в столице. Просмотрев книгу заказов Молины, Карлос вручил Хосе записку и маленькую статуэтку с изобра­жением индейца, натягивающего тетиву лука.

— Сеньор Молина, — сказал Хосе, — я могу разом поднять сто таких фигурок!

Он намекал, что способен на большее. Карлос с уко­ризной заметил:

— Я посылаю не носильщика. Я посылаю разведчика. Он ворвется во вражескую крепость. Он встретит там врага и друга.

Горничная-мулатка открыла дверь и, увидев малень­кого посетителя, засмеялась:

— Сеньор ошибся дверью.

Хосе с достоинством ответил:

— Дверью ошибается слепой или мул. Передайте полковнику — я от антиквара Молина. Принес заказ.

Хосе говорил более громко, чем следовало. Он наде­ялся, что его услышит другой человек в этом доме. Из соседней комнаты раздался сиплый голос полковника:

— Проведи его сюда, Дора.

Полковник кончал обед. Он сидел лицом к двери, а напротив него спиною к Хосе сидел тот, ради кого команданте прислал его сюда, — Мигель Мариа Каверра, и никто иной.

— Что там у тебя, мучачо?[64] — спросил полковник у Хосе.

Хосе повторил и протянул полковнику конверт. Он заметил, как Мигель отложил ложку в сторону и смял салфетку.

— Ты что — отобедал, Хусто? — спросил полковник, дочитывая письмо. — Антиквар Молина весьма кстати вспомнил о статуэтке индейского вождя. Ее не хватало в моей коллекции. Разверни-ка сверток.

Мигель подошел к Хосе, и они обменялись теплыми взглядами — впервые за много недель. Обменялись и, казалось, по-новому оценили друг друга. Мигель смо­трел строго и горестно, Хосе — сочувственно и чуть на­смешливо.

Статуэтка понравилась Леону, и он быстро набросал перечень вещей, которые хотел бы иметь. Хосе не знал, как ему остаться наедине с Мигелем. Он быстро поднял и опустил правую руку. Мигель должен вспомнить их клятву. Мигель понял. Но горничная, решив, что знак относится к ней, фыркнула.

— Что случилось, Дора? — поднял голову полковник.

— Сеньор посетитель, — объяснила мулатка, — умо­рительно машет мне рукой. И рожицу корчит...

— Убирайся отсюда! — прикрикнул на нее Мигель. — Ты забываешь о приличии.

Мулатка выскочила из комнаты, недовольно взглянув на Мигеля.

— Прикажете   расплатиться, полковник? — спросил Мигель.

— Пожалуйста. Возьми у меня в столе.

— Подожди  в холле, — приказал  Мигель  своему другу.

Наконец они вдвоем. У них считанные секунды. Сей­час выйдет полковник или подбежит любопытная гор­ничная. Почему же ты молчишь, Хосе?

— Сегодня в три. В магазине цветов, — шепчет Хосе. — Четвертая авенида. Туда придет Росита. Будешь?

Мигэль вздрагивает: наконец-то!

— Буду. Я не знал, что ты здесь.

— Я знал, что ты здесь. Я видел газету. Теперь ты прославился, — шепчет Хосе.

— Возьми себе такую славу, — говорит Мигэль и громко прибавляет. — Этого не мало, мучачо?

— Хозяин будет доволен, — отвечает Хосе и — впол­голоса: — Тебе плохо?

— Плохо. Но теперь будет лучше. А тебе?

— Было плохо — будет хорошо.

Кто бы подумал, что «плохо» для них бездействие, «хорошо» — суровая, полная опасностей и риска, борьба в лагере врага!