Тайнопись плоти

Прошло несколько месяцев, и мой разум полностью исцелился. Страдания, боль потерянной любви и горечь несбывшихся надежд - все исчезло. Кораблекрушение удалось пережить и мне теперь нравился мой спасительный островок, снабженный кранами с горячей и холодной водой и регулярно навещаемый молочницей. Я превращаюсь в апостола заурядности, проповедую друзьям преимущества обыденности и благословляю уютные путы своего существования. Впервые в жизни я понимаю то, о чем мне всегда твердили окружающие: страсть хороша по праздникам, но не в будни.

Мои друзья не вполне разделяли мое радужное настроение. На Жаклин посматривали с настороженным одобрением, что же до меня, а на меня смотрели, как на пациента психушки, в чьем состоянии наступила недолговременная ремиссия. Недолговременная? Да я уже почти год так живу. Вкалываю в поте лица, тружусь не покладая рук, как... как... как вот это слово на букву "с"...

- Тебе просто скучно, - сказал мой друг.

Я протестую с горячностью завязавшего алкоголика, застигнутого за рассматриванием бутылки. Жизнь моя вошла в колею, у меня все хорошо...

- А секс у вас есть?

- Иногда. Понимаешь, это не имеет особого значения. Да, иногда мы спим. Когда нам обоим этого хочется. Знаешь, мы много работаем. Времени мало.

- Когда ты видишь ее, ты ее хочешь? Когда ты смотришь на нее, ты ее видишь?

Я взрываюсь. Ну, почему, почему мой старый друг, который прежде ни единым словом не пытался облегчить мои страдания, набрасывается с вопросами в тот самый момент, когда я, наконец, так счастливо справляюсь со всеми своими проблемами. Напрягая мозги, я выбираю линию защиты. Может, стоит обидеться? Удивиться? Или обратить все в шутку? Мне хочется сказать что-нибудь обидное, чтобы выплеснуть гнев и оправдать себя. Но когда имеешь дело со старыми друзьями, это сложно. Сложно, потому что общаешься запросто. Мы знаем друг друга как облупленные, и притворяться глупо. Остается только пожать плечами и налить себе выпить.

- Нет в мире совершенства.

В бутоне завелись черви. Ладно, что с того? Во многих бутонах они водятся. Вы возитесь с растением, опыляете, окапываете, надеетесь, что червоточина будет не очень заметна, вы молитесь на солнечные светлые деньки. Дайте цветку распуститься, и никто не заметит объеденных лепестков. То же самое происходит со мной. Я отчаянно цепляюсь за узы, связывающие меня с Жаклин, жажду их сохранить. Пусть мои побуждения нельзя назвать самыми благородными, но по сути дела это - мой последний окоп. Больше никаких гонок. Жаклин любит меня просто и бесхитростно. Никогда не пристает ко мне, если я говорю ей: "Не приставай", не плачет, если я ору на нее. Говоря по правде, она в таких случаях тоже орет на меня. Она заботится обо мне так же, как о крупных кошках в своем зоопарке. И она мною гордится.

Мой друг сказал:

- Тебе бы лучше подцепить того, кто больше тебе подходит.

А затем мы встретились с Луизой.

Владей я кистью, мне, быть может, удалось бы изобразить ореол ее волос в виде роя бабочек. Миллион "красных адмиралов", сверкающий нимб, полный жизни и движения. Есть множество легенд о женщинах, превращающихся в деревья, но я не знаю таких, где дерево превращается в женщину. Наверное, странно, что возлюбленная напоминает дерево? Но это так, а точнее - ее волосы, взметенные порывом ветра. Мне даже казалось, она вот-вот зашелестит. Нет, она все-таки не шелестела, хотя ее кожа имела тот серебристый оттенок, какой бывает у молодых березок, облитых лунным светом. В ее присутствии мне чудилось, что меня окружают юные нагие саженцы.

В начале никакой разницы не было. Мы прекрасно общались втроем. Луиза хорошо относилась к Жаклин и не пыталась встревать между нами даже в качестве подруги. Да и зачем бы ей это понадобилось? Вот уже десять лет она счастливо живет с мужем. Мы познакомились с ним - он был врачом с правильными врачебными повадками. Правда, он был неприметным, но ведь это не порок.

- До чего она красивая, правда? - сказала Жаклин.

- Кто?

- Луиза.

- А, да-да, конечно, красивая, если такие в твоем вкусе.

- А тебе нравится такой тип?

- Если ты о Луизе, то да. Ты же знаешь. Да тебе и самой она нравится.

- Да.

И Жаклин снова отправилась по страницам журнала "Дикая природа мира", а я - на прогулку.

Прогулка как прогулка, ничего особенного, но внезапно обнаружилось, что я стою у парадных дверей дома, где живет Луиза. Господи, что со мной? Что я здесь делаю? Ведь мне нужно совсем в другую сторону.

Звоню. Дверь открывает Луиза. Ее муж Эльджин в кабинете - играет в компьютерную игру под названием "Госпиталь". Нужно прооперировать пациента, а если ошибетесь, пациент устроит вам взбучку.

- Привет, Луиза! У меня тут были дела неподалеку, и вот, думаю, не заскочить ли к вам...

Заскочить. Что за дурацкое слово. Я что - блоха прыгучая?

Мы вместе прошли в холл. Из дверей кабинета высунулась голова Эльджина.

- Привет всем! А, это ты! Привет-привет! Сейчас приду, у меня тут небольшие проблемы с печенью, никак не пойму, в чем дело.