Тайнопись видений

Девушка сбивчиво дышала, все еще не опуская вилы и глядя на Сиину уже не столько испуганно, сколько несчастно. И стало вдруг понятно: ей не больше семнадцати. И это всего лишь девчоночка. Круглолицая, полная, в синем цветастом платье, присборенном под пышной грудью, шали на плечах и кое-как повязанном спросонья белом платке.

Сиина вспомнила плохо промытое коровье вымя и, глянув на живот девушки, подумала, что ей, должно быть, нелегко вести хозяйство в таком положении, а помочь некому. И сарай она не заперла по рассеянности. Наверное, муж привез ее из другой деревни, а родители остались там. Живут они пока вдвоем с супругом, и хозяина дома нет.

– Когда вернется твой Яхон? – спросила Сиина.

Девица крепче сжала вилы и зарыдала в голос.

– Не реви, дуреха! Ребеночка испугаешь!

– И чего ты сюда приперлась на мою голову-у-у? – выла хозяйка. – Еще и в Новый год! И так я несчастная! Все у меня болит! Яхон через трид только приедет! А мне рожать скоро! А мамка далеко! Тут одни бабки да тетки незнакомые! И ноги у меня пухнут! И поясницу ломит! И скотина эта проклятая, все ей жрать, да убирать за ней, а тут ты еще! Тебя еще мне не хватало на праздник! Ой, порченого рожу-у-у-у-у-у! Яхон меня бро-о-о-осит тогда-а-а-а-а!

Она стояла и ревела, держа вилы, как трезубец, и Сиине вдруг стало и смешно, и жалко ее. И захотелось обнять, словно бестолковую младшую сестрицу.

– Малина есть у тебя? Или мед? Болею я. Мне бы чаю с малиной. Пойдем, я тебе потом помогу скотину убрать.

– И не вздумай, уродка! Еще скотину мне попортишь! – топнула девушка и опять наставила на Сиину вилы.

– Да уж конечно. Скотина у тебя порченая родится, если потрогаю. В чернодень. Родится свиненок безногий, пойдет Яхон твой его прирезать, а тот ему как в самую душу заглянет с укором! Что ж ты, мол, делаешь, бессовестный? И помрет Яхон со страху.

Девушка выпучилась на Сиину, хватая ртом воздух.

– Т-так скотина-то порченая не бывает, – шепнула она с сомнением. – Она же… во все дни обычная рождается.

– Ну и чего ты тогда испугалась? – усмехнулась Сиина. – Самой-то не смешно, дуреха? Скотину я ей попорчу! У коровы твоей титьки все потрескались, смазать надо. И вымя ты промыла плохо. Убери уже вилы свои, сама еще напорешься на них.

Порченая оттолкнула зубья и пошла к двери, стараясь твердо держаться на ногах. Но перед глазами все плыло, и новая волна жара ударила в голову. Сиина привалилась к стене и сползла по ней без сознания.

Глава 3 Принц Соахийский

Запись от вторых суток Белого Дракона.

Четвертый узел. Трид сухотравья. 1019 год эпохи Близнецов.

Они бы погибли, но кто-то невидный вмешался.
В том поле и после – на мельнице с рухнувшей крышей.
До этого он провинился, став водной акулой,
Которая, видно, была первой значимой точкой.
Потом он скрывался, свой дар никому не являя,
Но случай на мельнице выдал его и разрушил.

* * *

Осита – прыщавый мальчик с ужасным чесночным запахом изо рта, приставленный к Кайоши слугой на время наказания, – весело сказал:

– Завтра вечером приедут мэджу[6]! Вам позволено выйти посмотреть на них. Император удовлетворен, что вы определили беременность наложницы.

Осита осторожно положил на пол возле провидца шелковый узел и принялся развязывать.

– Что это? – сонно спросил Кайоши, пытаясь почесать бамбуковой тросточкой спину под повязками.

Она заживала, но это доставляло больше мучений, чем радости.

– Настоятель беспокоится о вашем здоровье, вы давно не выходили из храма и никак не развлекались. Он велел принести вам солнца.

С этими словами Осита откинул материю, и Кайоши увидел зеркало, в котором отразились огни фиолетовых ламп. Они крепились к многочисленным балкам, разделяющим потолок на равные квадраты, заполненные шелком с золотыми узорами. Ткань нарочно оставили ненатянутой, чтобы от ветра она колыхалась подобно медовым волнам.

– Я весь день держал его на крыше, – сказал Осита, очень довольный временной ролью слуги главного провидца императора. – А небо было ясное с рассвета до заката. Тут все лучики для вас собрались. Я оставлю его на ночь, чтобы вы приободрились. На кухне вам готовят чай с имбирем, сейчас принесу.

– Хорошо, – задумчиво пробормотал Кайоши и встрепенулся, только когда мальчик поднял дверь.

– Эй, Осита! – гневно крикнул он, бросая в слугу мягкий сапожок. – Перестань уже есть чесночные конфеты! Здесь и так дышать нечем!

Слуга взялся жарко просить прощения, но провидец велел ему захлопнуть рот и убираться из покоев. Осита вылетел в коридор дротиком, не догадавшись даже открыть окно. Кайоши попросил у Богов терпения, сам сдвинул створку и вместе с ветром сумерек захлебнулся волной недавнего сна.