Тайнознатицы Муирвуда

Девушки взяли по щетке и принялись распутывать темные кудри Майи. В памяти всплыло непрошеное воспоминание о других теплых руках, державших щетку. Скрип корабельных переборок. Его запах, и человек стоит у нее за спиной, пропуская сквозь пальцы темные локоны. Память нарисовала его лицо, шрам на щеке, темные волосы и голубые глаза. Кольер. С воспоминаниями нахлынули чувства — смутные, болезненные и все же пробуждавшие в душе странную теплоту. Словно огонь, тлевший где-то в глубине ее существа.

— О чем ты думаешь? — спросила Сюзенна, расчесывая очередную прядь.

Только тут Майя заметила, что щетка замерла у нее в руках и что Сюзенне досталась вся работа, в то время как она, Майя, сидит неподвижно и смотрит в пространство.

— Прости, пожалуйста, — опомнилась Майя и быстро принялась чесать волосы. — Я задумалась.

— О чем?

Майя помедлила, не зная, до какой степени она может довериться товарке. Дружба их была еще слишком хрупка, а воспоминание так драгоценно… Неразделенное, оно принадлежало одной Майе и только ей.

— В Нессе мне предложили весь мир, если я… отдам чужой силе свой разум. Но вместе с разумом я отдала бы и тело, и мои поступки были бы чужими, и я уже была бы не я, — она вздохнула. — Ах, какое это было искушение, Сюзенна! Я столько лет ходила в лохмотьях, и вот мне предложили стать императрицей и повелевать королями.

Майя опустила взгляд.

— Стыдно вспоминать, но я чуть было не поддалась. Я оставила себе только сережки — чтобы помнить, от чего я бежала.

По правде говоря, сережки были скорее памятью о другом… о другом человеке, — но говорить об этом Майя все еще не могла.

Сюзенна задумчиво молчала. Под ее ловкими пальцами волосы Майи ложились гладкими прядями.

— Да, я заметила твои сережки — очень красивые, — и, помнится, удивилась. Власть и красота имеют над людьми огромную, постыдную силу. Помнишь, в мастонских книгах говорится, что Бесчисленные соблазняют нас своими мыслями? Что Бесчисленные открываются перед нами и влекут нас к себе? Но ведь Исток мастоны тоже описывают теми же словами. Исток открывается пред нами и влечет нас к себе… только исход у этого иной.

— Да, верно, — произнесла Майя и энергичнее заработала щеткой.

— Я так за тебя горжусь, — искренне произнесла Сюзенна. — Тобой и тем, что ты сумела сделать правильный выбор. Стыдиться соблазна — не страшно, главное — не стыдиться выбора, который мы совершаем. Выбор — это особая сила, — она умолкла, распутывая упрямый узел. — Когда я восстала против Мейг, я изменилась. Пусть я тот же человек, но внутри я чувствую себя совсем другой.

— Ты боишься ее мести?

— Напротив — я чувствую, что теперь я чего-то стою. Я знаю, что Мейг еще заставит меня страдать. Такова ее природа. Она не может изменить свою природу, как Селия не может отказаться от своего доброго сердца. Или как ты, Майя, не можешь отказаться от мудрости. Если бы ты знала, как я тебя уважаю!

Слышать это было приятно, однако никакие признания не могли заглушить голоса вины, поселившейся в душе у Майи. Она знала, что не заслуживает похвалы. Повернись все иначе, она стала бы чудовищем, кошмаром для всего живого. При одной мысли об этом она содрогнулась.

— Тебе холодно?

— Нет, — тихо ответила Майя, повернулась и посмотрела в глаза Сюзенне. — Скажи, ты… ты боишься меня?

Сюзенна прикусила губу:

— Ты заметила, как я на тебя смотрела.

Майя кивнула.

— Скажи правду. Я не буду сердиться.

— Я знаю, — сказала Сюзенна, кладя руку на плечо Майи. На правое плечо. — Я просто не хочу ранить твои чувства.

Майя улыбнулась:

— Поверь, Сюзенна, я не раз и не два видела женщин злонамеренных и помню, как они старались меня уязвить. Что там твой пристальный взгляд. Ты не такая. Говори как есть.

— Мне немножко страшно, — призналась Сюзенна. — Сначала я думала, что альдермастон выбрал меня тебе в товарки затем, чтобы я за тобой следила. Ну, предупредила его, если ты… не выдержишь. Но я видела, как ты себя ведешь, я знаю теперь, что ты умна, смиренна и многое знаешь и умеешь. Я знаю, что многому могу у тебя научиться… хотя мысль об этом ранит мою гордость. Совсем чуть-чуть, — лукаво добавила она. — Я почти забыла, что ты… — Губы ее исказились, словно от боли. — Я забыла, что этого нельзя произносить. Мои уста запечатаны сигилом тайны. Когда я увидела знак у тебя на плече, меня охватило какое-то странное чувство. Не знаю, как его назвать. Нечто нехорошее. Недостойное. Я… я тебе почти завидовала. Это ведь знак великой силы, Майя.

— О да, — ответила Майя, и на душе у нее стало тяжело. — Если бы только можно было от него избавиться… — она вздохнула. — Но альдермастон и бабушка говорят, что пути назад нет.

— В аббатстве ты свободна от проклятия, — напомнила Сюзенна. — Но значит ли это, что тебе предстоит прожить здесь всю жизнь? Есть ли иной способ защитить тебя?

Майя покачала головой.