Таинства ночи

И тут же его как током ударило. Что он делает? Он бы еще встал около бассейна и запел. Тогда точно можно было бы утверждать, что он не издал ни малейшего звука и удачно провел операцию. Орать во все горло и ожидать, что тебя никто не услышит, — то же самое, что пройти через кишащее крокодилами болото и даже не разбудить ни одного из хищников.

Как там назвала его Мерси? Призрак? Так и надо быть призраком, прокрасться внутрь, внимательно осмотреть содержимое подземелья и выйти. Если там ничего нет, надо проскользнуть наверх, в кабинет.

Он обязан найти улики. Каждой клеточкой своего существа он чувствовал, что Глэдстоун был Эганом Грейвсом. Слишком много похожего в поведении, образе жизни. Например, эта его отдаленная от всего мира колония художников, видящих в нем своего кумира. Слишком похоже на культовое сборище. И этот голос. Рэй Чандлер однажды говорил ему, что его дочь все еще вспоминает о завораживающем голосе ее бывшего гуру. Затем, хорошая охрана. Имение в Скалистых горах напоминало чем-то Крофту поселение Грейвса на Карибах. Только вот собаки. У Грейвса их не было.

Но несмотря ни на что, Крофт был просто уверен в том, что Глэдстоун был воскресшим Грейвсом, Все, что ему необходимо, — это подтвердить свое предположение. Как только он это сделает, он первым делом отправит домой Мерси. И только тогда станет действовать. Иначе Мерси окажется в опасности.

Тошнота снова обрушилась на него, а когда прошла, Крофту стало вдруг очень легко. Крофт поморщился. Такого с ним никогда не было. Три года назад он в последний раз «превращался»в призрака. Но тогда он был собран, предельно внимателен и мгновенно реагировал на малейший шум. Опасность щекотала ему нервы, но Крофту нравилось рисковать, нравилось ходить по краю бездны. В этом он был профессионал.

Однако сегодня с ним происходило неладное. Чувство странной расслабленности, бездумного веселья не давали ему сосредоточиться. Все было как в тумане. И это радужное настроение исчезало лишь тогда, когда его начинало тошнить.

Крофт потряс головой. Может быть, ему удастся прийти в себя? Он не должен чувствовать головокружение. Только не сейчас. Если бы у него было время, он оставил бы это до завтра. Но завтра они уезжают.

А значит, нельзя расслабляться. Он никогда не позволял себе терять контроль над собой. Никогда.

За исключением тех случаев, когда он занимался любовью с Мерси.

Каждый раз, когда он только прикасался к ней, он был уверен, что сможет руководить не только своим, но и ее поведением. Однако потом он забывал обо всем на свете. Страсть захватывала его целиком. Многое бы он отдал, чтобы понять, что же все-таки происходило с ним, когда Мерси была рядом. Его чрезвычайно беспокоило то, что он никак не мог объяснить, почему это происходило.

Но сейчас-то ее нет рядом с ним! И нет оправдания, почему он ведет себя так по-идиотски. Что-то не в порядке, однако слишком поздно возвращаться. Другой возможности не представится. А остаться здесь еще на день-другой — слишком большой риск. Сейчас Мерси в безопасности, однако если Глэдстоун и Изабель что-то заподозрят, они в первую очередь примутся за нее.

А Крофту меньше всего хотелось, чтобы из-за него Мерси угрожала опасность. Закончить то, что случилось три года назад, — это его долг. Но он обязан защитить Мерси. Она ведь так легко могла попасть в беду.

Крофт нежно улыбнулся, когда подумал о ее безрассудности. Ей обязательно нужен кто-то, чтобы оберегать ее.

Воспоминания, как Мерси лежала обнаженной на поле диких цветов, всплыло в его памяти. Она была чертовски сексуальна, такая мягкая, теплая и приглашающая, а она сама этого даже не осознавала.

Крофт снова потряс головой. Что же, черт возьми, с ним все-таки случилось? Он все сильнее возбуждался, просто хоть кричи. Обычно у него никогда не возникало проблем с тем, чтобы не думать ни о чем, кроме работы. Ему нужно, очень нужно сконцентрироваться. Иначе надо бросать работу и отправляться на пенсию.

Нет, он возьмет себя в руки, он не позволит себе думать о Мерси и о сексе.

Господи. Опять секс. Он просто сойдет с ума, если ему не удастся избавиться от этих эротических мыслей. Все, хватит. Забыли о Мерси. Нет ее и никогда не было. Главное — дело. Долгие годы он тренировался полностью контролировать свое тело и мозг независимо ни от чего.

Крофт почти пришел в себя, когда резкая боль согнула его пополам.

Так. Спокойно. Все хорошо. Боль уходит. Это, должно быть, все-таки осетрина. Чертовски устарелый способ — подсыпать яд в пищу.

Странно, если он отравился недоброкачественной рыбой, то почему он чувствует себя так легко и приятно? Это больше походит на алкогольное опьянение.

Но он никогда не напивался. Никогда. Он никогда не позволял себе становиться таким, как его отец. Он не смел. Крофт знал свои пределы и никогда не нарушал их. Никогда. И к тому же он выпил лишь полбокала вина.