Таинственная четверка

– Черт! – выругалась я сквозь зубы, гадая, почему еще за ужином не рассказала все Вадиму. И тут же подумала: сделать это не поздно и сейчас. Я решительно направилась к нему. На секунду задержалась перед дверью его спальни, а потом постучала. Тишина. Вовсе не уверенная в том, что поступаю правильно, я толкнула дверь. Шторы на окнах он не задернул, комнату заливал свет фонаря с улицы. И в этом свете я хорошо видела: кровать пуста. Она заправлена, следовательно, Вадим так и не ложился.

– Вадим, – позвала я, хотя уже знала, что его в доме нет.

Вернувшись к себе, я легла в постель, пытаясь понять, что происходит. Потом схватила мобильный и набрала номер Волошина. Он ответил после третьего звонка.

– Что случилось? – В голосе беспокойство. И в самом деле: я звоню среди ночи.

– Где тебя носит? – проворчала я.

– Вышел прогуляться. Потерпи, моя радость, скоро вернусь.

Я отбросила телефон в сторону.

– Вышел прогуляться! – передразнила я.

А если… если Вадим прекрасно знает, что Джокер здесь? Знал с самого начала?

Теперь мне казалось, что он переживал из-за его гибели меньше, чем мы с Димкой. А эти его настойчивые вопросы о Бергмане? Проверял, не проболтаюсь ли я? Интересно, что они задумали? И был ли в курсе Соколов?

Я вновь потянулась к мобильному, но вовремя одумалась. Что я скажу Димке? Если эта троица в сговоре, он будет все отрицать. Значит, меня в свои планы они решили не посвящать. Теперь я была уверена: все так и есть.

Тут я услышала шаги, а вслед за этим в дверь постучали.

– Спишь? – спросил из-за двери Вадим.

– Нет.

Он вошел в комнату и устроился в кресле.

– Решил подышать свежим воздухом перед сном? – язвительно спросила я.

– На самом деле за Ивлевым приглядывал, – лениво отозвался он.

Я машинально отметила: врет.

– И как? – спросила без особого интереса.

– Да никак. Зря время потерял. А тебе чего не спится? Кстати, а ты в мою комнату случайно не с романтическими намерениями заглядывала?

– Да пошел ты…

– Нет, я серьезно. То есть серьезно не о романтических намерениях, – усмехнулся он. – Что, опять сны?

– Спокойной ночи, – сказала я, давая понять, что к разговорам не расположена.

Он кивнул и направился к двери, но прежде чем закрыть ее за собой, оглянулся:

– Может, мне остаться с тобой?

– Я не нуждаюсь в няньке.

– А в классном любовнике? – Он засмеялся и помахал рукой на прощание. – Придется набраться терпения…

Дверь закрылась, а я в досаде ударила кулаком по матрасу, сама толком не зная причины своей злости. Меня бесят его шутки? То, что он, вне всякого сомнения, врал? Или все-таки подозрение, что мужская часть нашей команды с неясной целью водит меня за нос?

Утром за завтраком Вадим был молчалив, а я продолжила мучиться вопросом, как же поступить. Стоит ли обо всем рассказать или лучше молчать?

– Когда к Пырьеву поедем? – спросила я.

– Да можно сразу после завтрака. Пока до города доберемся, обход в больнице закончится.

В больницу, где лежал Пырьев, мы прибыли часа через полтора. Посещения, судя по объявлению, разрешались с четырех до семи, но на нас никто внимания не обратил ни на входе в отделение, ни на посту сестры, где две женщины в белых халатах пили чай. То есть Вадим их внимание все же привлек, но вопросов они не задали.

В палате было четыре койки, но занята лишь одна. Пырьев лежал возле открытого окна, в комнате ощущалась духота, открытое окно отнюдь не спасало. Раскрасневшийся Пырьев дышал с трудом, пот лил с него градом.

– Как самочувствие, Сергей Борисович? – радостно поприветствовал его Воин.

Пырьев, завидев нас, нахмурился, но, должно быть, вспомнил, кому обязан своим спасением, и слегка улыбнулся.

– Нормально. От духоты страдаю, как видите. Соседи мои на костылях на улицу отправились, в тенечке посидеть, подышать. А я вот здесь…

– А мы решили вас проведать, – придвинув мне стул и устроившись на соседнем, сказал Вадим.

– Спасибо. Я теперь по гроб ваш должник. – Особой благодарности в нем не чувствовалось, а вот беспокойство у него возникло сразу.

– Да уж, напугали вы нас… Куда, думаем, Сергей Борисович подевался? Вы как в этой яме оказались? – совсем другим тоном спросил Волошин.

– Не помню, – выпучив глаза, ответил Пырьев. – Ничего не помню. Сотрясение мозга…

– А сынок ваш где? – ласково осведомился Вадим.

– Пошел в столовую перекусить.

– Так чего ж ты дурака валяешь?

– Не понял…

– Сын тебе наверняка рассказал о нашем визите. Рассказал?

– Да, – кивнул Пырьев.

– По словам Софьи, ты уехал рано утром, оставив ключ от номера на ресепшен.

– Все так и было.

– А потом прогуляться пошел перед отъездом?

– Наверное. Слушайте, я в самом деле ничего не помню…

– Повторяю вопрос: как ты оказался в яме? Ты, кстати, сказал ментам, что яму, в которую ты якобы свалился, еще и камешком придавили? Для надежности? Чтоб не вылез, чего доброго, и криков чтоб слышно не было?

– Что вы говорите? А как же вы меня нашли?

– По чистой случайности. Моя девушка села на этот самый камушек, а тебе как раз приспичило застонать. У нее слух тонкий, музыкальный.

– Может, вы просто знали, где искать? – съязвил Пырьев.