Таинственная четверка

– Ну да… месяц назад. В нашей речке купаться опасно, течение сильное, под водой коряги. Я тут выросла, а купаться – судом присуди, не заставишь. Это считай самоубийство. Но те, кому своих детей не жалко, на речку отпускают. Ясно было, жди беды со дня на день. Вот и случилось. Так что вы думаете, девчонка утонула, а мне опять неприятности: какая-то пакость слух пустила, что вроде Гоша ее того… утопил. Ага. Можете представить такое с моими нервами? Давление подскочило до двухсот сорока. Я уж думала, все… отмучилась.

– Подождите, но почему Гошу вдруг обвинили?

– Кто ж этих идиотов разберет? Встречались, значит, мог приревновать… поссорились, да мало ли что.

– Гошу вызывали в полицию?

– Где б его взять, Гошу-то. Он как раз в тот день исчез. Или на следующий. У реки, когда Ирку искали, его вроде видели. И все. Больше его точно не было. Если б заходил без меня, чего-нибудь да насвинячил.

– Получается… сколько он отсутствует?

– Да уж месяц.

– Я завтра же пойду в полицию. У меня знакомые есть. Это безобразие. Человека месяц никто не видел…

– Может, и правы они, уехал он куда? – перебила меня Светлана. – Подружки сказали, он с Иркой поссорился, это Гошина любовь, или кто она ему, уж не знаю. Вроде ее даже за руки хватал, да так, что синяков наставил. Я племянника не защищаю, видит бог, он мне крови немало попортил, но сами подумайте, с чего ему эту Ирку топить? К тому же девка с придурью. Я у Гоши стихи нашла, девчонки этой стихи, ее мать почерк узнала. Там все про смерть да про смерть. Я и сказала: может, она сама… Поссорились, она и утопла, а что? Таких случаев сколько угодно. Телевизор включите, и не такое услышите. Сказала-то я соседке, и вовсе не для того, чтоб Гошу выгородить… А ее родителям тут же донесли. Ну, народ… Отец ко мне с разборками. Ужас что было. Еще этот балбес неизвестно куда делся, все неприятности мне разгребай. Слава богу, выяснили, никто Ирку не топил. Но в полиции, видно, все равно решили, из-за девки этой он сбежал: либо потому что разругались, либо потому что утонула. Расстроился и пошел куда глаза глядят.

«Не так уж далеко он ушел, – хотелось сказать мне. – Судя по тому, что деньги в городе снимал». Насчет денег я и решила уточнить:

– А вы Гошину карту не заблокировали?

– Нет, – пожала она плечами. – Нельзя же его без денег оставлять.

– А он точно пользовался картой этот месяц?

– Откуда мне знать?

– Вы не обращались в банк?

– Туда-то зачем? Слушайте, в полиции спросили, есть ли у него деньги, я ответила: да. Откуда мне знать, что делают в таких случаях, чего там блокировать и вообще… это их работа, пусть ищут. Надеюсь, племянничек скоро вернется, а исполнится ему восемнадцать лет – скатертью дорога, пусть живет, как ему заблагорассудится.

– Я вам очень сочувствую, – вновь заблеяла я. – Такую ответственность на себя взвалили… а в ответ на все старания – непонимание и неблагодарность… Вы просто святая женщина.

Она вздохнула и пожала плечами, мол, что есть, то есть.

– Собственно, – продолжила я, – мы пришли вот зачем, я дала Гоше книгу, он обещал ее вернуть. Книга мне дорога… не из-за цены, там автограф автора. Может быть, вы посмотрите…

– Книги-то да, он любит читать… Покупал штук по десять, пока я не отругала: чего дом-то захламлять да зря деньги тратить. Стал скачивать. Идемте в его комнату…

Тут она с подозрением посмотрела на Вадима, тот, сообразив, в чем дело, сказал:

– Я здесь подожду.

Мы направились к дому, Светлана, понижая голос, спросила:

– Это муж ваш?

– Друг.

– Видно, что положительный мужчина. Сидит, в телефон уткнувшись. С таким, поди, не хлопотно.

– По-разному.

– Главное, чтоб не пил. Мой-то был алкаш, каких свет не видывал. В десять утра уже лыка не вязал. Еле отделалась, отправила в Кемерово к его мамаше. Так он еще лет пять назад просился, пока не подобрала какая-то… ну, не дуры ли бабы?

Я сочла этот вопрос риторическим. Между тем мы вошли в дом и поднялись на второй этаж.

– Вот его комната, – распахнув дверь, сказала Светлана и замерла, привалившись к стене, сложив на груди руки, а я огляделась. На первый взгляд комната как комната – шкаф, кровать, письменный стол и полки над кроватью. Фотография Иры Краско, Гошиных фото нигде не было. На стенах плакаты рок-групп, в основном англоязычных, две стойки с дисками, успевшими покрыться пылью. Похоже, ими давно не пользовались. А вот книги заинтересовали.

– В поселке есть школа?

– А как же.

– Гоша здесь учится?

– Здесь. В город-то не наездишься. Он хотел вместе с Иркой, но она в английскую школу ходила, в городе, конечно, а у него с английским не особо. Взялся вроде учить, но потом рукой махнул. У него всегда так. А уж теперь последний год остался, какой смысл переходить. После гибели родителей учебу он совсем забросил, просто беда. Ничего не помогало. Учителя бились, бились и на второй год оставили. Другой бы со стыда сгорел, а этому хоть бы что. К психологу ходил, тот мозги ему малость вправил, стал учиться. Не скажу, что хорошо, но хоть не прогуливает.

Я перебирала книги, не забывая по сторонам смотреть. Тянула время, сколько могла, Светлана начала хмуриться.