Таинственная история Билли Миллигана

Алан Голдсберри немедленно послал апелляцию и краткое письменное изложение дела в Десятый апелляционный центр округа Франклин, штат Огайо, оспаривая билль Сената №297 («закон Миллигана») как отказывающий в равной защите со стороны закона и не дающий гарантии справедливого судебного разбирательства, а потому неконституционный. Он доказывал также, что применение билля к Миллигану – это нарушение пункта Конституции штата Огайо, направленного против законов, имеющих обратную силу.

Казалось, Билли не огорчило ни постановление апелляционного суда, ни решение судьи Флауэрса. У меня создалось впечатление, что он устал от всего этого. Мы с Билли все еще часто говорили по телефону, и время от времени я навещал его в Дейтоне. Иногда это был Томми, иногда Аллен или Кевин. А иногда это был человек без имени. В одно из моих посещений, когда я спросил, кто передо мной, он сказал:

– Я не знаю, кто я. Внутри пусто.

Я попросил его рассказать, что он ощущает.

– Когда я не сплю и не на пятне, – сказал он, – это похоже, как будто я лежу лицом вниз на бесконечном стекле и вижу сквозь него. За стеклом, в необозримой глубине, видны словно звезды в космосе, а потом появляется круг, луч света. Словно этот луч исходит из моих глаз, потому что он всегда передо мной. Вокруг луча лежат в гробах некоторые из моей «семьи». Гробы не закрыты, потому что они еще живы – они спят, ожидая чего-то. Есть несколько пустых гробов, потому что не все пришли туда. Дэвид и другие младшие хотят еще пожить, а старшие уже перестали надеяться.

– Как называется это место? – спросил я его.

– Дэвид дал ему имя, – сказал он, – потому что нарисовал его. Он называет его Местом Умирания.

Послесловие

Начиная с первого выхода этой книги я получал письма от читателей со всех концов страны, в которых они спрашивали, что происходило с Билли Миллиганом после того, как судья Флауэрс отклонил его прошение о переводе в Афины.

Если вкратце, произошло следующее.

В своих записках, адресованных мне, Аллен описал Государственную клинику для психически больных преступников в Лиме как «комнату ужасов». Позднее он отозвался о Дейтонском центре судебной медицины как о «сверхчистой тюрьме-питомнике». Заведующий клиникой в Дейтоне Аллен Вогель симпатизировал Миллигану и понимал его потребности, но ему постоянно препятствовали сотрудники отдела безопасности. В частности, когда Вогель разрешил Миллигану рисовать красками и Томми и Аллен заказали необходимый материал, отдел безопасности клиники отменил распоряжение Вогеля на том основании, что льняное масло, используемое в красках, может представлять опасность. И принадлежности для рисования были изъяты из клиники.

В еще более подавленном настроении Аллен настоял на том, чтобы Мэри, его подруга и постоянный посетитель, возвратилась в школу, закончила ее и начала собственную жизнь: «Не могу держать ее в тюрьме вместе со мной».

Через несколько недель после того, как Мэри уехала из Дейтона, в жизни Миллигана появилась другая девушка. Танда, жительница Дейтона, которая регулярно навещала своего брата, заметила Миллигана в комнате для посещений. Ее брат познакомил их. Вскоре она стала делать для Миллигана некоторые вещи, которые раньше делала Мэри: печатала для него, приносила еду, покупала одежду.

22 июля 1981 года Танда позвонила мне и сказала, что ее беспокоит Билли. Он не менял одежду, не брился, не ел, уходил от всех внешних контактов. Чувствовалось, что он утрачивает интерес к жизни.

Когда я пришел к нему в клинику, Томми сказал, что Артур, потерявший надежду на излечение, решил покончить с собой. Я стал доказывать ему, что должна быть альтернатива самоубийству – перевод из Дейтона. Мне было известно, что доктор Джудит Бокс, психиатр, которая давала показания от его имени на последнем слушании, недавно была назначена директором медицинской части в только что открывшемся в Коламбусе Региональном отделении судебной медицины.

Сначала Томми отказался даже думать о переводе из одной клиники строгого режима в другую. Это отделение было частью Центральной психиатрической клиники штата Огайо, где Миллиган провел три месяца еще в пятнадцатилетием возрасте. Томми настаивал, что если невозможно вернуться в Афины к доктору Дэвиду Колу, то лучше умереть. Я обратил внимание Томми на то, что доктор Бокс, которая уже лечила пациентов с диагнозом «множественная личность», лично знала доктора Кола и, более того, проявила интерес к делу Билли, действительно может помочь ему. Наконец Томми согласился на перевод.