Таинственная история заводного человека

В двери возникла чья-то тень, и Кенили отошел в сторону. Огромная масса грубого сукна, трещавшего от раздувшейся плоти, заполнила весь дверной проем слева направо и сверху донизу без остатка, медленно протиснулась в него и лишь затем выпрямилась и развернулась в полные рост и ширь, которые оказались поистине огромны. Претендент Тичборн был шести с половиной футов [75]в высоту, невероятно жирен и совершенно отвратителен. Огромная раздувшаяся масса стояла на коротких ногах (каждая шириной в три торса обычного человека), обтянутых грубыми коричневыми штанами. Колоссальное брюхо, нависшее над ними, натягивало пиджак до такой степени, что материал вокруг пуговиц протерся и порвался. Длинная и толстая правая рука, которую плотно облегал черный пиджак, оканчивалась пухлой волосатой ладонью с раздутыми пальцами. В отличие от нее, левая рука была короче и тоньше ниже локтя; казалось, она принадлежала более изящному человеку, с гладкой кожей и длинными узкими пальцами. Огромная шаровидная голова, сидевшая на широких плечах без малейшего намека на шею, вполне могла бы присниться в ночном кошмаре. Лицо, безусловно напоминавшее Роджера Тичборна (если только портрет, висящий в столовой, чего-то стоил), казалось грубо пришитым к черепу толстыми нитями хрящей. Кожа была натянута так туго, что черты его исказились: глаза сузились, ноздри расширились, а губы, едва прикрывавшие огромные зеленоватые зубы, вытянулись в тонкую линию. Из-под этой карикатурной маски сверкали темные и пустые глаза кретина, в данный момент они медленно оглядывали комнату. Безволосый череп был усеян какими-то жуткими желтыми пятнами; вокруг него, подобно короне, торчали семь выступов, каждый из которых был прорезан линией стежков.

Внезапно раздался грохот: Богль уронил стакан. Дворецкий схватился за виски, лицо его перекосилось, глаза наполнились слезами.

— О сэр, как сильно вы поправились! — проговорил он.

Чудище хрюкнуло и попыталось улыбнуться, оттянув назад губы, нависавшие над гнилыми зубами и кровоточащими деснами; с нижней губы закапали розоватые слюни.

— Да-а-а… — протянул он медленным рокочущим голосом. — Я… не тот малец… каким был… когда смотался из Тичборна.

Говорил он нерешительно и вяло, как умственно отсталый.

— То есть вы узнаёте моего клиента? — требовательно спросил Кенили у Богля.

— О да, сэр! Это мой хозяин. Это сэр Роберт Тичборн.

— Разрази меня гром! Что за чушь? — возразил Хокинс. — Лицо этой… этой персоны…может быть, слегка и напоминает лицо сэра Роджера, но совершенно ясно, что… — Внезапно он остановился и отшатнулся назад, тяжело дыша: — О! Моя голова!.. — простонал он.

Лашингтон испустил придушенный смешок и упал на колени. Доктор Дженкин бросился вперед и коснулся его плеча:

— Вам плохо? — спросил он.

— Да. Нет. Нет. Я думаю… я думаю… у меня кружится голова. Мигрень.

— Осторожнее, — сказал доктор, поднимая полковника на ноги. — Бог мой, да вы едва стоите!

Лашингтон выпрямился, покачнулся, оттолкнул врача и прочистил горло:

— Прошу… прошу прощения, джентльмены. Я… я чувствую себя немного… С разрешения сэра Роджера я… я пойду к себе… полежу часок.

— Отличная мысль! — сказал Кенили.

— Иди, иди, — проворчал Претендент, ввалившись на самую середину гостиной. — Полежи. Станешь лучше. Ага.

К величайшему удивлению остальных, полковник Лашингтон, которому понадобилось меньше минуты, чтобы начать называть Претендента «сэр Роджер», пошатываясь, вышел из комнаты.

— Что за черт?.. — пробормотал Траунс.

— Он будет в полном порядке, после того как отдохнет, да? — объявил доктор Дженкин. Потом он обернулся к Претенденту и протянул ему руку: — Добро пожаловать, сэр Роджер, добро пожаловать домой! Какой замечательный день! Я уж и не надеялся увидеть вас снова!

Мясистая правая лапища Претендента обхватила руку доктора и пожала ее.

— Вот тебе и мнение! — прошептал Суинберн Бёртону. — Хотя, может, он и прав: это совсем не самозванец.

Бёртон с изумлением посмотрел на поэта. Хокинс тряхнул головой, словно хотел что-то сбросить с нее. Потом он обернулся к Дженкину:

— Не хотите ли вы сказать, что узнали это… это?..

— Конечно узнал, — воскликнул Дженкин: — это молодой сэр Роджер!

— Как… как приятно видеть вас… мистер… э… мистер?..

— Доктор Дженкин, — подсказал врач.

— Да-а-а… — последовал ответ. — Я помню. Вас. Ага.

Хокинс в раздражении всплеснул руками и поглядел на Бёртона. Тот уклончиво пожал плечами.

— Могу ли я узнать у вас, джентльмен: кто вы такой? — в своей агрессивной манере поинтересовался Кенили.

— Меня зовут Генри Хокинс и я действую в интересах родственников, — зло огрызнулся адвокат.

— Вот как! Тогда посоветуйте им не вставать на пути у моего клиента, сэр! Он пришел получить то, что принадлежит ему по праву, и я намерен в этом удостовериться!

— Думаю, мы отложим обсуждение этой темы до зала суда, сэр, — сказал Хокинс. — А сейчас я ограничусь требованием этикета и представлю вам сэра Ричарда Фрэнсиса Бёртона, мистера Алджернона Суинберна и детектива-инспектора Уильяма Траунса из Скотланд-Ярда.

— И, стесняюсь спросить, что они здесь делают?