Таинственная история заводного человека

— Сэр Альфред присоединится к нам за ужином, — сообщил Лашингтон. — Или не присоединится. Тут уж давайте без обиняков: в последние дни он ведет себя очень странно и нелогично; разумеется, прошу вас хранить это в тайне. Он не всегда в полном разуме: какое-то нервное расстройство, я полагаю.

— Возможно, причина — появление его старшего брата? — предположил Бёртон.

— Полностью с вами согласен. В любом случае, это исключительно моя теория. И, должен предупредить вас, он непременно расскажет совершенно невероятную историю о призраке.

— Призрак? Вот как! — воскликнул Бёртон, потрясенный еще одним совпадением. Сперва Брандльуид, а теперь и Тичборн!

— Абсолютная чушь, конечно, — добавил Лашингтон. — Хотя, кто знает… Я слышал, что сейчас в Лондоне очень модно столоверчение, так что в этой чепухе, жизни после смерти, может, что-то и есть. Правда, лично я думаю иначе. Вы когда-нибудь бывали на их сеансах? Я — нет. Не вижу необходимости.

Бёртон наклонился вперед:

— А вы сами что-нибудь видели?

Лашингтон заколебался, отпил из стакана, потом ответил:

— Я не видел ничего, но… Мои глаза не видели ничего. Но, должен допустить, уши что-то заметили. Заметили? Нет. Ха-ха! Человек не может видеть ушами! Хм-м… Видите ли, я что-то слышал. Но в таком большом старом доме можно услышать много чего. Значит, это была мышь, хотя я никогда не слышал, чтобы мыши стучали.

— Вы слышали стук? — Беспорядочная манера разговора полковника изрядно утомила Бёртона.

Лашингтон тряхнул головой, кашлянул и кивнул:

— Да. Слышал. Стук. Две ночи подряд, словно кто-то шел по дому, колотя в стены. Тогда не мышь. Не знаю, почему я сказал мышь.

— Вы пытались что-нибудь выяснить?

— Конечно. Инстинкт солдата: найти врага! В обоих случаях, когда я подходил, стук прекращался.

— То есть вражеская мышь убегала? — ехидно уточнил Суинберн.

— Точно. Если это была мышь. Но, очевидно, нет.

— Тогда что? — спросил Бёртон.

— Понятия не имею. Ни малейшей идеи. Совершенно не понимаю… А, вот: это фундамент просел из-за дневной жары — загадка решена!

В течение следующих двух часов Бёртон и Суинберн вновь услышали историю рода Тичборнов и обстоятельства, приведшие к грядущему прибытию Претендента. Он должен был явиться послезавтра, и Лашингтон страстно желал увидеть виновника такого фурора.

— Богль, дворецкий, с Ямайки — во всяком случае, я думаю, что он с Ямайки… ну, в общем, откуда-то из Вест-Индии, это уж точно, — много лет служит в этой семье. Он знал Роджера Тичборна и безусловно узнает его, когда увидит. Потом еще лекарь, или доктор… какая разница?.. В общем, этот Дженкин, и смотритель, э-э-э…

— Гилфойл, — подсказал Суинберн.

— А! — ответил Лашингтон. — Неужели это он? А ваше имя, сэр?

— Алджернон Суинберн. Меня представили раньше, если вы помните. Вы действительно управляете финансами поместья?

— А что думает сэр Альфред? — поспешно перебил его Бёртон. — Вы же не можете игнорировать его мнение: ведь он, в конце концов, брат.

— Верно. Но он кровно заинтересован в том, чтобы этого парня признали отъявленным негодяем. Иначе он потеряет имение.

Бёртон удивленно посмотрел на полковника:

— Неужели вы полагаете, что он может отказаться от брата лишь ради сохранения титула?

— Бог мой, да почему ж нет?

Прозвенел гонг, и его эхо разнеслось по всему особняку.

— Призыв на обед, ужин или что-то в этом роде. Который час? Часы здесь не ходят, и я никогда не знаю, который сейчас чертов час!

Королевский агент нахмурился и вынул из кармана часы:

— Половина седьмого. Вы хотите сказать, что ни одни часы в доме не ходят?

— Ну да, так оно и есть. Остановились почти месяц назад. Осмелюсь предположить, что и ваши остановятся, если пробудете здесь подольше. Возможно, это как-то связано с местоположением дома и земным магнетизмом. Не знаю. Я солдат, а не технологист! Не важно. Богль проводит вас в комнаты для гостей и принесет ваши вещи. Вы сможете надеть вечерние костюмы. Просто формальность. Соблюдение ритуала. Признак цивилизованности. Человек всегда должен одеваться, всё равно для чего, не так ли? Мы собираемся в столовой через пятнадцать минут, там вы встретитесь с сэром Альфредом. Если он придет. Может и не прийти.

Четверть часа спустя, надев вечерние костюмы, Бёртон и Суинберн спустились по главной лестнице. (Поэт хихикнул, вспомнив, как несколько недель назад его друг спускался по похожей лестнице менее контролируемым способом. «Интересно, простит ли когда-нибудь Бёртона сэр Родерик Мурчисон?» — спросил себя Суинберн.) Вдоль стен холла молчаливыми стражами стояли полированные доспехи. Гости миновали холл и оказались в длинной столовой. В центре стоял огромный стол, все стены были увешаны портретами. Когда Бёртон и Суинберн вошли, Богль поклонился, а Лашингтон весело их приветствовал.

— Это юный Роджер Тичборн, — сказал он, указывая на один из портретов. — А это, — повернулся он, указав на другой, — его предок, печально знаменитый Роджер де Тичборн. То же самое имя, заметьте, за исключением де. Это по-французски значит «из», я полагаю. Роджер из Тичборна. Вследствие того факта, что он…