Таинственная Кабардино-Балкария. Сто невероятных, загадочных, труднообъяснимых фактов, явлений, событий, происшедших в республике, которую называют жемчужиной Кавказа

…Тишина. Лишь где-то далеко внизу шумит река. Вооружившись биноклями, подзорными трубами, рассматриваем окрестности. Никого. Ничего. И вдруг: «Вижу сущность!» – «Где?» – спрашиваю прерывающимся голосом. «Возле вас». Осматриваюсь, даже развожу по сторонам руки, неосознанно пытаясь кого-то поймать. Воздух. «Смотрите внимательнее!» Уж куда дальше. Тщетно. «Вокруг вас свечение, вы светитесь. И другие тоже». Черт возьми, оказывается, уже засветился и, главное, ничего не почувствовал…»[10].

Одним словом, воз и маленькая тележка иронии и неверия, кстати говоря, вполне обоснованных. Хотя, как понимается сейчас, дело-то было не в Кострыкине, а в тех, кто попытался поиметь с него определенного рода капитал. Но чудо – явление штучное и повторяться ой как не любит. Впоследствии Виктор Петрович побывал в Германии, где в 1990 году во Франкфурте-на-Майне проходила Международная конференция «Диалог со Вселенной» по проблемам внеземных цивилизаций. О нем писала известная летчица Марина Попович, но наше отношение к его контактам оставалось прежним, да и сегодня оно практически то же. Если бы…

Если бы не материалы той самой конференции, спустя многие годы случайно попавшие в наши руки, вернее маленькая ремарка, предваряющая рассказ Виктора Петровича: «Рассказ контактера, – говорится в ней, – является правдивым, так как его автор был проверен на детекторе лжи».

Если бы не позднее – где-то во втором часу ночи – возвращение из Чегемского ущелья и замеченные при подъезде к Хушто-Сырту непонятные блуждающие огоньки, которые мы, ничтоже сумняшеся, приняли за свет… фар. Только вот чьих? Какой смельчак, на каком крылатом джипе взлетел в темноте на плато?

Если бы не рассказы чабанов из Хушто-Сырта, опрошенных нами впоследствии специально и, как оказалось, бывших свидетелями непонятных явлений – яркого света на горах, где, по их предположениям, никого не должно было быть. Впрочем, даже если кто и был – свет-то не алый, как от костров, а белый, пронзающий, словно прожекторный.

Может, поэтому едкая ирония петербургского уфолога Михаила Герштейна, посвятившего Кострыкину весьма злую заметку «Пепелац» в горах под Владикавказом»[11], не находит у нас соответствующего отклика. Личность контактера Кострыкина действительно весьма неординарная – и в психиатрической больнице сидел, и о родственных связях по материнской линии с… Лениным сообщал, и контактов не один, а несколько имел… Все верно, но ведь можно перевести вопрос и в другую плоскость – а что если они, то бишь представители внеземного разума, таким вот людям, мягко говоря, «не от мира сего», и отдают предпочтение…

Сегодня Виктор Петрович в мире ином; никому доподлинно неизвестно (даже неподкупному детектору лжи), правдой ли был его рассказ, над которым он сам умылся слезами, или выдумкой, позволившей маленькому, незаметному человечку оказаться хоть на миг в центре человеческого внимания. Но каждый раз, когда мы проезжаем Хушто-Сырт, невольно выглядываем из окон машины и смотрим на горы: а вдруг над ними вновь завис космический корабль пришельцев. Ведь здесь, в Чегемском ущелье, чудеса не просто возможны, они объективно закономерны. Не может такое одаренное Богом место обойтись без чудес!

К контактам В. П. Кострыкина мы еще вернемся на страницах этого издания, в его третьей книге.

Визиты инопланетян

Главный проспект Нальчика – улица, которая позволяет заглянуть в… свое прошлое. Авторы со всей серьезностью заверяют, что им известно, по крайней мере, два подобных места – у одного из фонарей дневного света с правой стороны от входа в Дом Правительства и у парапета здания универмага «Центральный» (бывшего «Детского мира»). Надо только суметь выбрать момент, настроиться на такое путешествие – и тогда весьма возможно, что случится невероятное.

Места эти указал нам человек, за которым прочно закрепилась кличка Дурик. Так относились и мы к нему, пока однажды не вслушались в его быструю, не всегда понятную скороговорку, и вдруг уловили в ней слова и понятия, которые он в силу своего ума и познаний слышать ну никак не мог. Его путешествия в свое прошлое казались фантазией больного ребенка – доброго, чистого, славного, но все-таки нездорового. Казались до тех пор, пока как-то январским вечером, в снегопад, уступая настойчивым просьбам своего спутника, с которым и идти рядом при дневном свете казалось стыдным, мы не очутились под тем волшебным фонарем. Оказалось, что надо было долго-долго смотреть на снежный танец в круге света от фонаря и вспоминать себя, того, каким ты был много лет назад. И все? И это все, что нужно для путешествия через годы?! Было жалко потраченного времени, себя – снежная влага проникла через ботинки; крепла мысль, что любить убогих людей нужно, но не до такой же степени…