Таинственная страсть (роман о шестидесятниках). Авторская версия

Потом она сказала с любовной серьезностью: «Заходи теперь сзади, я покажу тебе британский изыск». Он содрогнулся от гнева и от похоти. Почему меня тянет к блядям, а из них к самой блядской? Она расположилась поперек кровати в обещанной позиции, а он встал сзади ногами на полу. Теперь вступай! Он вступил. Давай! Он дал. Теперь внимание! Он внял. Теперь, не теряя тебя, я опускаю свои стопы на твои и медленно выпрямляюсь. Держи меня за живот. Продолжай и вникай! Он продолжил и вник. Ты видишь, мы стоим теперь неразлучно, как двойная фигура на первомайской демонстрации. Товарищ Брежнев осеняет нас своей заскорузлой клешней. А вот теперь я поднимаю нас обоих в полет. Крепко держи меня то за бедра, то за живот. То за грудь, но так, чтобы не разрушилась фигура полета. Я начинаю махать крыльями, сиречь любимыми тобой в. к. Мы уходим все выше и все дальше, и пусть они все провалятся к своим чертям. Мы завершаем свой полет в Эмпиреях и там переходим к неистощимой нежности, то есть я переворачиваюсь лицом к тебе, мой кумир.

Он поносил свою летучую немного в охапке, но вскоре обессилел и расположил ее среди подушек и одеял. Приспел неизбежный вопрос: «Это кто же тебя обучил таким полетам?»

«Никто, — бойко ответила она. — Это я сама придумала, когда грезила тобой».

Было видно, что не врет. Он запускал ей пальцы в пшенично-медовые волны. Она целомудренно их ловила (пальцы) и обсасывала один за другим.

«Почему ты сбежала от меня. Ралик?»

«Не знаю, — задумчиво ответила она. — И тогда не знала, и теперь не знаю. Скорее всего, хотела тебя от себя освободить. Но, может быть, также был и соблазн: Лондон, Блумсбери Плэйс, образ Вирджинии Вулф… Между прочим, я завела там литературные связи. Они там все обалдели, когда советская послиха стала с ними водить знакомство. Если кто-нибудь набирался, обязательно спрашивал: какой у вас чин, мэдам?»

«А какой у тебя чин, мэдам?» — спросил Ваксон.

«Майор КГБ, сэр, — бойко ответствовала она. — Первый отдел, секция орального секса, сэр».

Только сейчас они поняли, что теплоход пришел в движение и норовит покинуть створ ялтинского порта. В приоткрытое окно интенсивно входил исторический воздух влюбленных пар, от Гектора и Елены к Ваксону и Ралиссе через Ягайлов и Ядвиг.

По завершении заверения только что сделанного признания, сорри, сэр, любимая майор резво прыгнула к своему чемодану и извлекла оттуда два журнала, «Энкаунтер» и «Нью-Йоркер», в которых любитель современной литературы, и в частности жанра рассказа, мог найти творения некого Джона Аксельбанта. Судя по лексикону и стилистическому своеобразию, можно было представить, что автор провел добрую часть жизни на американском авианосце. Впрочем, связь с плавучими центрами сквернословия на этом и заканчивалась. Фабула и сюжетные повороты уводили читателя в советское алкогольное подполье.

Первый рассказ назывался Check Your Point, Charlie. Там опустившийся советский перебежчик бродит по Западному Берлину, пытаясь по надписям в сортирах найти следы своей возлюбленной. Второй рассказ под названием That’s Hooey, построенный на игре различноязыких матерщин, повествовал о западном агенте, который привез в Москву сверхсекретное измерительное устройство, а потом продал это устройство за пол-литра водки.

«Ралик, неужели это ты сама, да еще по-английски, крутосваренно так накатала, моя л-вь?» — поражался Ваксон.

Она хохотала.

«Это не я, а Джон, который Аксельбант! И между прочим, с ним уже договор на книгу заключил „Рэндом Хауз“, единственное издательство в Нью-Йорке, которое получает прибыль от серьезной литературы».

«И аванс дали проходимцу Джону?»

«А как же! Отслюнявили пол-лимона. Теперь он может жить спокойно и даже подкармливать своих друзей, Вакси и Ралика».

Он подтащил ее ухо к своему рту.

«У нас тут за валюту расстреливают, мэм».

Она решительно опровергла: «Это при Никите расстреливали, а при Брежневе просто дают десять лет. Так что успеем еще немного пое-ться. А может быть, и молодыми еще выйдем по УДО».

«Это что еще за японщина?»

«Условно-досрочное освобождение».

«Лучше все-таки улететь вдвоем».

«Согласна».

Засим они крепко заснули в обнимку и не слышали даже, как в каюту вошла буфетчица с подносом, на котором среди прочего были шашлыки по-карски и бутылка «Нового света».