Таинственная женщина

– Когда я разошлась с Цынятиным из-за вас, Чезаро, заботилась ли я о его существовании после разрыва?

– Стало быть, вы признаете, что хотите порвать со мной? – вскрикнул итальянец, бледнея.

– Друг мой, вы узнаете об этом впоследствии. Теперь же у меня есть непреодолимое желание не видеться с вами.

– А, наконец-то вы заговорили откровенно! Но не забыли ли вы, что нас связывают страшные тайны?

– Я не забываю этого и требую от вас того же.

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, – отозвалась София, окинув Чезаро холодным взглядом, – что если для моей безопасности будет нужно, чтобы вы исчезли, я недорого дам за вашу жизнь…

– Вы угрожаете мне?

– Безумец, вы прекрасно знаете, что если бы вы имели неосторожность сказать хоть одно слово, которое могло бы выдать наши предприятия, то найдется по крайней мере пять человек, готовых убить вас…

– Но мне известно и о ваших личных делах, София…

– Послушайте, Чезаро, такие люди, как мы, должны действовать сообща или погибнуть. Малейшее недоразумение выдаст нас противникам.

– Вы забываете о том, что я люблю вас и хочу обладать вами безраздельно!

– Но как вы подчините меня своей воле?

– Очень просто. Я напишу Марселю Барадье обо всем, чем вы занимались, прежде чем посвятили свою жизнь служению международной политике. Посмотрим, как он себя поведет, когда узнает о Сеговии, например…

София побледнела до такой степени, что сам Чезаро испугался. В следующий миг она схватила револьвер и, направив его на итальянца, воскликнула:

– Ты больше никого не выдашь, каналья!

Но Агостини с необычайной ловкостью бросился на нее, отвел ее руку в сторону и, завладев оружием, спокойно опустил его себе в карман.

– Ты поплатишься за это! – воскликнула она, в изнеможении опускаясь в кресло.

– Хорошо, я заблаговременно подчиняюсь этому решению. Но не будем больше терять времени на пустяки. Неужели можно допустить, чтобы человек, которого баронесса Гродско удостоила сделать своим другом, позволил прогнать себя как мальчишку? Я мужчина, не забывайте этого, София! Я никогда не видел вас в таком состоянии. Чем приворожил вас этот мальчишка? Можно ли поверить в то, что вы из-за него хотели покончить со мной? И куда, позвольте поинтересоваться, вы бы дели потом мой труп? Ваш возлюбленный явился и увидел бы следы крови и покойника посреди комнаты. Признайтесь, у вас просто был припадок безумия. Сравните те жалкие любовные наслаждения, о которых вы мечтаете с ним, с теми огромными выгодами, которые вы получите со мной. Решайте сами, что для вас лучше. Но помните, – продолжал он, – мы сильны, только когда мы вместе. Я рассчитываю на вашу красоту, а вы должны полагаться на мою ловкость и смелость. Ваша роль – соблазнять, моя – защищать. Подводил ли я вас когда-нибудь? В прошлом году, когда в Вене полковник Брэдман распускал о вас грязные слухи, я не задумываясь вызвал его на дуэль и всадил ему в Пратере саблю в горло. Я должен признать, что вы, в свою очередь, поддержали меня, когда меня преследовали неудачи в игре. Ну, София, я знаю, вы сердитесь на меня, но ведь и я имею основания сердиться на вас, черт возьми! Да проснитесь же наконец, отвечайте!

Стряхнув оцепенение и глядя на свою покрасневшую руку с горькой улыбкой, она сказала:

– Хорошо, приказывайте!

– Ах, этого я не люблю! – отозвался он, прищелкнув языком. – Уезжать или оставаться – решать вам. Вам решать, что лучше – бросить испытанного друга или весьма сомнительного любовника. Я, во всяком случае, уезжаю. Не хочу попасться, как лисица в курятнике. Даю вам десять минут времени, я буду в саду.

Он вышел. В глазах Софии блеснула страшная ненависть. Она встала и, тяжело вздохнув, приказала Милоне:

– Чемодан, скорее! Мы уезжаем!

София еще раз прошлась по гостиной, затем села за письменный столик, взяла лист бумаги с черной каймой и написала: «Мой обожаемый Марсель! Когда вы вернетесь, меня здесь уже не будет. Брат, которому меня кто-то выдал, приехал сюда взбешенный и увозит меня. Не ищите со мной встречи. Храните в душе воспоминание о моих поцелуях, я же никогда не забуду ваших. Прости, любовь моя! Я принадлежала тебе один час, но буду оплакивать тебя всю жизнь. Аннетта».

Запечатав конверт, она положила его на видное место в гостиной и, окинув взглядом комнату, твердой походкой спустилась в сад. Чезаро расхаживал по аллее, где она так часто гуляла по вечерам с Марселем. Тяжелый вздох вырвался из ее груди – она решилась, но эта женщина не принадлежала к числу тех, кто отступает.

– Вы убедили меня. Я уезжаю с вами, – сказала она.

– Слава богу! Я узнаю прежнюю Софию! На вас просто нашло временное затмение. Но ведь даже на солнце есть пятна.

Женщина совершенно бесстрастно наблюдала за тем, как носили ее чемоданы, как опустел уединенный дом. Когда Чезаро, стоявший у кареты, стал звать ее, она, окинув последним взглядом все то, что было свидетелем ее общения с Марселем, послала воздушный поцелуй зеленеющим деревьям, нежным газонам, молчаливым стенам, скамьям, на которых они сидели, птицам, которые им пели.