Таинственное превращение

— Ненадолго, — возразила мадам де Праз, улыбаясь. — Он принадлежит Жильберте, будет вашим.

Молодой человек учтиво улыбался, но мысль его была где-то далеко и носилась по таинственным и неведомым путям.

— Итак, — сказал он, обернувшись к Лионелю, — что вы обо всем этом думаете? Сколько я ни ломал голову, я ничего не понял!

— И я тоже…

— Ведь тот шутник, который выкинул эту штуку, должен был знать, что Манэ привлек мое внимание вчера в Люверси.

— Там были только мы четверо, больше никого. Или надо предположить, что за нами кто-то шпионил…

— Это мы узнаем из следствия, — сказал Лионель, — я полагаю, что об этом надо заявить полиции, и безотлагательно. Шутка это или нет, это тем не менее воровство…

— Конечно! — одобрила графиня.

— Согласен! — вяло ответил молодой человек, все еще не оторвавшийся от своих темных мыслей. — Однако не лучше ли скрыть от Жильберты этот факт? Он произведет на нее, несомненно, большое впечатление и даст ей новый повод страшиться пребывания в Люверси.

Мадам де Праз, которая в глубине души решила не подавать жалобы, сделала вид, что присоединяется к предложению Жана Морейля.

— Словом, увидим! — отрезал Лионель. — Над этим решением надо еще подумать. Но что несомненно, так это то, что вы должны спешно обезопасить себя от всех подобных неприятностей. Дорогой мой, — продолжал Лионель, обращаясь к Морейлю, — моя мать необыкновенная женщина! Она убеждена, что ее никогда не ограбят! Неслыханная неосторожность!

Мадам де Праз, нисколько не удивившись этим словам, ждала, что будет дальше, не прерывая Лионеля.

Он продолжал:

— Подумайте, она хранит вон в этом шкафу ценных бумаг больше чем на миллион! Эти бумаги на предъявителя! Она даже не записывает номеров этих бумаг в какую-нибудь книжечку. И даже не застраховала себя от грабежей!

— Действительно?.. — спросил Жан Морейль.

— Миллион рублей в бумагах на предъявителя вот в этом шкафу! — похлопывая рукой по стене несгораемого шкафа, повторил Лионель. — Ну разве это не безрассудство! И что такое этот огнеупорный шкаф для сколько-нибудь опытного грабителя, я вас спрашиваю? Он взломает его в полчаса, и того меньше!.. А этот кабинет как будто нарочно создан для того, чтобы никто не помешал вору. Никто, понимаете, никто не спит в этом нижнем этаже! Стены толстые, глухие. Словом, идеально! Я дрожу, когда об этом думаю… Ну и вот, представьте себе, что войти в дом ничего не стоит! Вот посмотрите! Да, да, пойдемте, убедитесь! Понимаете, нужно непременно, чтобы maman приняла меры, помогите мне убедить ее в этом! Идемте!

Он Открыл дверь из кабинета в вестибюль.

— Эта дверь никогда не закрывается на ключ. Мне даже кажется, что ключ потерян… Что касается стеклянной двери в подъезде, то это просто смешно… Да, конечно, ее каждую ночь закрывают на ключ и ключ уносят, но… здесь имеется трюк! Я его знаю, потому что, когда я был еще в школе, мне не разрешали поздно выходить из дому… Но надо же было как-нибудь обойти этот закон, не правда ли?..

Жан Морейль и мадам де Праз вышли с ним в вестибюль и остались на площадке. Они видели, как он снаружи особенным образом надавил на стеклянную дверь. Слишком короткий язык замка выскочил из соответствующего отверстия. Дверь раскрылась.

— Вот вам и весь фокус! Будьте свидетелем. Попробуйте сами… Да, да, попробуйте, чтобы мама увидела, как это легко…

Жан Морейль подчинился капризу Лионеля и повторил его маневр.

— Чтобы войти во двор, — добавил этот странный чичероне, — необходимо проделать одно гимнастическое упражнение. Но какой грабитель не сумеет перелезть через забор, в сущности, очень низкий?.. Улица пустынная… Привратник — соня. (Я это знаю лучше, чем кто бы то ни был!)… Говорю вам, это детская забава… И, если моя маменька не переменит своего образа действий, она в одно прекрасное утро найдет свой шкаф взломанным и ценности похищенными!

Но мадам де Праз вдруг поняла слабое место этого внушения и, чтобы исправить его, не остановилась и перед ложью.

— Ты прав, — сказала она. — Но пусть мсье Жан не подумает, что это ценности Жильберты. Это мое собственное состояние, мсье Жан. Вот почему я до сих пор не собралась отнести их в банк. К чужому имуществу я отнеслась бы осторожнее…

Жан Морейль поднял руку в знак протеста.

— Правда, — продолжала мадам де Праз, — я никогда не боялась воров. Но событие этой ночи заставляет меня задуматься… Слушай, Лионель, завтра у меня свидание с моим банкиром. Если хочешь, отнесем ему эти бумаги.

— Завтра утром, хорошо. Я замечу себе.

Он вынул записную книжку и, что-то отметив в ней, сказал вслух:

— Завтра, завтра утром, отнести бумаги банкиру. Итак, завтра утром этого миллиона здесь не будет. Наконец! У меня сегодня удачный день! И я благословляю вора в Люверси, который повлиял на это решение!

— А вот и Жильберта! — сказала мадам де Праз. — Я слышу, что она спускается вниз.

— Мы ей ничего не скажем про Манэ? — спросил Лионель.

— Так будет лучше, — решил Жан Морейль, не выказывая на этот раз уже прежней озабоченности.

Мадам де Праз спрятала картину в ящик письменного стопа.

Вошла Жильберта.