Таинственное происшествие в современной Венеции

— Проснитесь, — сказал он. — Вам ответили.

Леди Монтберри вздрогнула и взглянула на молодого человека.

— Ошибаетесь, — медленно произнесла она. — Меня приговорили.

Повернувшись, она двинулась к выходу.

Агнесса остановила женщину.

— Подождите, леди Монтберри, — сказала девушка. — Я тоже хочу задать вам вопрос.

Леди Монтберри тотчас замерла на месте, как будто получив приказание свыше. Генри отвел Агнессу в другой угол комнаты.

— Напрасно вы удерживаете эту даму, — произнес он.

— Нет, — шепнула Агнесса, — я вспомнила.

— О чем?

— О жене Феррари. Леди Монтберри, может быть, знает что-нибудь о ее муже.

Может быть, и знает, да не скажет.

— Ну что ж, Генри. Я все-таки должна попытаться.

Генри уступил.

— Ваша доброта неистощима, — буркнул он, однако глаза его потеплели. — Вы всегда думаете о других и никогда о себе.

Между тем леди Монтберри ожидала. Поза ее выражала бесконечную покорность. Агнесса подошла к ней.

— Простите, что заставила вас ждать, — сказала она с кроткой вежливостью. — Вы только что упоминали Феррари, и я хочу поговорить о нем.

Леди Монтберри молча наклонила голову. Ее рука дрожала. Она вынула платок и отерла лоб. Агнесса приметила странную дрожь и отступила на шаг.

— Разговор неприятен для вас? — спросила она сочувственно.

Леди Монтберри знаком попросила ее продолжить беседу. Генри подошел ближе, внимательно разглядывая невестку.

— В Англии не сыскалось никаких следов несчастного, — продолжила Агнесса. — Нет ли у вас известий о нем? Скажите же хоть что-нибудь, хотя бы из сострадания к его жене!

На тонких губах леди Монтберри заиграла печальная и жестокая улыбка.

— Зачем вы меня спрашиваете об этом Феррари? Вы все о нем узнаете, мисс Локвуд. В свой час.

Агнесса вздрогнула.

— Я не понимаю, — произнесла она. — Как узнаю? Откуда?

— Вам скажут.

Генри не мог молчать долее.

— Может быть, это будете вы, ваше сиятельство?

Миледи ответила с презрительной непринужденностью:

— Возможно, вы и правы, мистер Вествик. Может быть, это я расскажу мисс Локвуд, что сталось с Феррари, если…

Она запнулась и поглядела на Агнессу.

— Если что? — спросил Генри.

— Если мисс Локвуд заставит меня сделать это.

Агнесса слушала с возрастающим изумлением.

— Я заставлю вас? — повторила она. — Как я могу вас заставить? Разве моя воля сильнее вашей?

— А вы что — хотите сказать, что свеча не сожжет бабочку, если та налетит на нее? — возразила леди Монтберри. — Вы слушали о чарах ужаса. Так вот — меня влекут к вам чары ужаса. Мне нельзя приходить к вам, я не хочу встречаться с вами — вы мой враг. Первый раз в жизни я против моей воли покоряюсь врагу. Посмотрите! Я жду, потому что вы велели мне ждать, и ужас — я клянусь вам! — бежит по моему телу. О! Не заставляйте меня возбуждать ваше любопытство и сострадание! Следуйте примеру мистера Вествика. Будьте жестоки, грубы, неумолимы, как, он. Освободите меня. Велите мне уйти.

Откровенная натура Агнессы поняла из тирады леди Монтберри только первую часть смысла.

— Вы ошибаетесь, считая меня вашим врагом, — сказала она. — Горе, которое вы причинили мне, отдав свою руку лорду Монтберри, было неумышленным. Я простила вам мои страдания еще при его жизни. И прощаю вам сейчас, когда его уже нет на свете.

Генри слушал девушку с восторгом и печалью.

— Не говорите ничего больше, — воскликнул он. — Вы слишком добры к ней, она недостойна этого.

Леди Монтберри оставила без внимания его слова. Речь Агнессы поглощала все ее внимание. Лицо ее словно окаменело. И голос ее заметно переменился, когда она заговорила в ответ. В голосе миледи звучала та последняя степень отчаяния и покорности, где уже нет места надежде.

— Доброе, невинное создание, — сказала леди Монтберри, — какое значение может иметь ваше прощение? Что значит ничтожное страдание, причиненное вам, в сравнении с тем, что меня ожидает! Я не пугаю вас, я плачу по себе! Знаете ли вы, что значит, имея твердое убеждение в неотвратимости несчастия, надеяться вместе с тем на то, что ваши страхи ложны? Когда я встретила вас впервые, еще до замужества, и ощутила вашу власть надо мной, я все же лелеяла надежду на лучшее. Эта надежда теплилась во мне до сегодняшнего дня. И вы убили ее, ответив на мой вопрос!

— Как могла я убить вашу надежду? — спросила Агнесса. — Какое отношение имеет устройство курьера на службу в ваш дом к тем странным мистическим ужасам, о которых вы не переставая рассказываете нам?

— Близко время, когда вы все сами поймете, мисс Локвуд! Постараюсь пока рассказать о проклятии, довлеющем надо мной, возможно проще. В день, когда я отняла у вас возлюбленного и — я твердо в этом убеждена — разрушила вашу жизнь, вы сделались орудием возмездия, заслуженного мной многолетними грехами. О! Такие вещи случались и прежде! И прежде человек служил, сам того не сознавая, предметом возбуждения дурных чувств в другом. Вам уже дана власть надо мной, но вы пойдете дальше. Вы приведете меня ко дню открытия моих преступлений и наказанию, предназначенному мне. Мы встретимся еще с вами — здесь, в Англии, или там, в Венеции, где умер мой муж, неважно, — мы встретимся еще — в последний раз.