Таинственное происшествие в современной Венеции

— Почему же нет? — ответила Агнесса. — Я ничего худого о ней не знаю. Мы встречались только однажды, она показалась мне необыкновенно робкой, нервной, страшно болезненной: и она действительно была так больна, что лишилась чувств от духоты в комнате. Почему мы должны быть к ней несправедливы? У нее не было намерений повредить мне, она не знала о помолвке…

Генри нетерпеливым жестом прервал Агнессу.

— Нехорошо быть слишком справедливым и слишком снисходительным! — произнес он. — Простите, Агнесса! Постарайтесь забыть о них обоих. Одному Богу известно, как хотел бы я помочь вам в этом!

Агнесса взяла его за руку.

— Вы очень добры ко мне, Генри, но не совсем понимаете меня. Последние дни я много размышляла о случившемся. Я спрашивала себя: может ли то, что до такой степени наполняло мое сердце, что вызывало к жизни все лучшее и справедливое во мне, исчезнуть без следа, как будто никогда не существовало? Я уничтожила последние предметы, напоминавшие мне о вашем брате. На этом свете я не увижу его более. Но разве связь, когда-то соединявшая нас, совсем оборвалась? Разве я стала совершенно отделена от радостей и горестей его жизни, будто мы не встречались никогда и не любили друг друга? — Она помолчала. — Я в это не верю. Что скажете, Генри?

— Если связь, о которой вы говорите, навлечет на брата заслуженную кару, я готов признать ее существование! — сурово отвечал Генри Вествик.

Едва затих звук резких слов, произнесенных молодым человеком, дверь в комнату отворилась и на пороге показалась старая нянюшка.

— Мне жаль тревожить вас, дорогие мои, но миссис Феррари желает знать, не примете ли вы ее теперь же?

Агнесса обернулась к Генри.

— Помните ли вы Эмилию Бидвелл, мою любимую ученицу из деревенской школы. Она несколько лет была моей горничной и вышла замуж за курьера, итальянца Феррари. Боюсь, правда, что брак ее не очень удачен. Позвольте, я приглашу ее минуты на две.

Генри поднялся.

— Я был бы рад повидать Эмилию во всякое другое время, — сказал он, — но теперь мне лучше уйти. Мысли мои расстроены, если я задержусь, то могу заговорить о том, о чем сейчас лучше не… — Юноша вздохнул. — Я сегодня уеду. Посмотрим, так ли помогает человеку перемена места.

Он взял девушку за руку.

— И все же, не могу ли я для вас что-нибудь сделать?

Агнесса покачала головой, стараясь высвободиться. Генри удержал ее.

— Господь да благословит вас, Агнесса! — произнес он, опустив глаза. Голос его дрожал.

Лицо девушки вспыхнуло, но через миг сделалось бледнее прежнего, она читала в сердце молодого человека, как в своем собственном, и в смятении не могла вымолвить ни слова. Генри поднес ее руку к губам, горячо поцеловал и, не поднимая глаз, выбежал из комнаты.

Няня дотащилась за ним до лестницы. Старуха сочувствовала юноше. Генри всегда был ее любимцем.

— Выше нос! — шепнула она ему с лукавинкой, присущей простым людям. — Когда вернетесь, начнете все сызнова!

Оставшись одна, Агнесса прошлась по комнате, пытаясь успокоиться. Она остановилась у стены перед небольшою акварелью. Рисунок достался ей в наследство от матери и представлял собой портрет Агнессы, когда она была еще ребенком.

«Насколько счастливее были бы мы, — подумала девушка, — если бы всегда оставались детьми!»

Вошла жена курьера — маленькая, кроткая, печальная женщина, с белыми ресницами и слезливыми глазами. Она почтительно поклонилась и зашлась в приступе тихого хронического кашля.

Агнесса ласково пожала ей руку.

— Ну, Эмилия, что я могу сделать для вас?

Жена курьера ответила несколько странно:

— Боюсь сказать вам об этом, мисс.

— Разве это так уж трудно? Впрочем, садитесь, поболтаем. Может, в разговоре все само собой и выяснится. Как вы поживаете? Как с вами обращается муж?

Белесые глаза Эмилии совсем намокли. Она покачала головой и вздохнула.

— Не могу пожаловаться, мисс. Но, боюсь, он нисколько меня не любит и не интересуется своим домом, точнее сказать, ему уже надоела семейная жизнь. Было бы лучше для нас обоих, если бы он куда-нибудь уехал на время, не говоря уже о деньгах, которых опять не хватает…

Она приложила к глазам платок и вздохнула горше прежнего.

— Что-то не пойму, — сказала Агнесса, — я слышала, ваш муж подрядился сопровождать каких-то дам по Италии и Швейцарии.

— Уж такое невезенье, мисс! Одна дама занемогла, а вторая не хочет без нее ехать. Они вознаградили мужа за беспокойство месячным жалованием, да ведь нанимался-то он к ним на полгода — потеря немалая.

— Очень сожалею, Эмилия. Но будем надеяться, что подвернется другой случай…

— Не его черед придет, мисс, когда какое-нибудь требование поступит в контору. Видите ли, сейчас так много курьеров без должности. Если бы его можно было рекомендовать частным образом…

Агнесса тотчас все поняла.

— Вам нужна моя рекомендация? Что же вы сразу не сказали?

Эмилия покраснела.