Таинственное убийство Линды Валлин

Странно, собственно, ведь в сравнении с первой ситуацией, когда ему понадобилось доставать свой рукописный перечень (а тогда он долго подменял коллегу в соседнем Кальмаре), он испытывал чуть ли не прилив положительных эмоций, вспоминая о том, что тогда произошло. То есть стрельбу, затеянную двумя главными тамошними бандюганами в самый разгар дня, в центре города, среди добропорядочных граждан. Они сделали два десятка выстрелов во всевозможных направлениях, но, слава богу, попали только друг в друга, и дежурный тогда подумал, что такое может случиться только в Смоланде.

Комиссар полиции лена по окончании их разговора тоже чувствовал себя не лучшим образом. Расследование убийств не было его коньком, и, хотя он придерживался правила никогда не отчаиваться заранее, данное дело вызывало у него большие сомнения. Оно имело все признаки классического запутанного душегубства, и, принимая в расчет, кем была жертва, в случае неудачи ему грозило пережить то, что сваливалось на ему подобных, когда профессиональная жизнь давала трещину.

На некоем ужине неделю назад он произнес речь, где долго распространялся о недостаточных ресурсах, имеющихся в распоряжении полиции, и в заключение сравнил свои возможности со «слишком хлипкой и зияющей дырами крышей в качестве защиты от ливня набирающей обороты преступности».

Его слова оценили, и особенно он был доволен своей метафорой, которую считал отлично придуманной и сформулированной. Того же мнения, кстати, придерживался и главный редактор крупной местной газеты. Он тоже присутствовал на данном мероприятии и сделал комиссару полиции лена комплимент за кофе с коньяком. Но это было тогда, а в каком направлении устремятся мысли того же представителя пишущей братии через несколько часов, полицмейстер и думать не хотел.

Тягостнее всего были, конечно, его личные чувства. Он знал отца и мать жертвы убийства, встречался с ними. И помнил ее саму, восхитительную молодую женщину. Будь у него дочь, его, пожалуй, очень устроило бы, если бы она напоминала убитую и внешне, и своим поведением.

«Надо же такому случиться, — подумал он, — и почему, боже праведный, именно в Векшё, где не происходило запутанных убийств за все годы моей работы. Здесь у меня? И в разгар лета».

Как раз тогда он принял решение. Совершенно независимо от состояния его крыши, летних отпусков и всех прочих тонкостей полицейской жизни, нисколько не улучшавших ситуацию, ему пришло время приготовиться к худшему. Поэтому он сам поднял трубку и позвонил своему старому другу и однокурснику, чтобы попросить о помощи.

А к кому, как не к нему, обращаться в такой ситуации, решил комиссар полиции лена.

После разговора, который занял менее десяти минут, он испытал облегчение, словно сбросил с плеч тяжелую ношу. Помощь придет. И помощь самая лучшая из возможной — из овеянной легендами комиссии по расследованию убийств Государственной криминальной полиции. Их самый главный босс пообещал, что они появятся еще до конца дня.

Потом он также с честью выполнил первую часть своей собственной задачи. Конечно, не сделал ничего сверхъестественного, и даже не слишком напрягся, но все-таки какую-то благодарность заслужил, поскольку подумал об одной важной практической детали. А именно сразу же приказал секретарше позвонить в городской отель и зарезервировать на неопределенное время шесть номеров, особо отметив, что они должны находиться по соседству и отдельно от других.

В отеле такому сообщению обрадовались, поскольку у них царило затишье и хватало свободных комнат. Они же не могли знать, что ситуация резко изменится всего через несколько часов, когда уже невозможно будет поселиться ни в одном отеле в центральной части Векшё.

4

Стокгольм, утро пятницы 4 июля

Часы показывали только десять утра, но одна из главных легенд Государственной комиссии по расследованию убийств уже приземлился на своем рабочем месте. Комиссар Эверт Бекстрём, в отличие от большинства коллег, не взял отпуск и не уехал в деревню получать сомнительное удовольствие от общения с комарами, постоянно капающей на мозги женой и ноющими детьми. Не говоря уже о чокнутых соседях, распространяющем не лучшие ароматы сортире, попахивающих бензином шашлыках и слишком теплом пиве.

Маленький, жирный и примитивный, Бекстрём при необходимости мог стать хитрым и злопамятным. Сам он считал себя умным парнем в расцвете лет, свободным и ни от кого не зависящим, и предпочитал спокойную городскую жизнь всевозможным атрибутам сельской жизни. А поскольку слишком много аппетитных и легко одетых дам, похоже, имели похожий взгляд на вещи, он не видел причин жаловаться.