Таинственное убийство Линды Валлин

Эгон получил свое имя в честь бывшего коллеги, устроившего ему эту квартиру, но в остальном они мало чем походили друг на друга, поскольку Эгон Бекстрёма был обычной золотой рыбкой, в то время как тот, чье имя он носил, был бывшим полицейским, уже восьмой десяток топтавшим землю. Бекстрём получил Эгона вместе с аквариумом в подарок от женщины, с которой встречался полгода назад. Он познакомился с ней по объявлению в Сети, в котором его привлекло то, как автор охарактеризовала себя, но главным образом ее псевдоним: «Любительница униформы». Бекстрём, конечно, старательно избегал надевать казенный наряд, как только достиг достаточно высокого положения в полиции, позволявшего ему такую вольность, но кому какая разница?

И сначала все складывалось просто замечательно. Она действительно оказалась почти такой, как описала себя («раскрепощенной и открытой женщиной»). Но только сначала, а немного спустя стала слишком явно походить на всех прочих баб, время от времени появлявшихся в его жизни. В результате все вернулось на круги своя, за исключением Эгона, который так и остался у него, и с ним дело обстояло намного хуже, потому что Бекстрём привязался к нему.

Серьёзный прорыв в отношениях между ними случился пару месяцев назад, когда комиссару пришлось уехать в провинцию и в течение недели расследовать убийство, из-за чего он не имел возможности ежедневно кормить свою золотую рыбку.

Сначала он позвонил женщине, навязавшей ему сие плавучее беспокойство, но она только наорала на него и бросила трубку.

«Ладно, будь что будет», — подумал Бекстрём и, несмотря на предупреждающий текст, высыпал своему питомцу полбанки корма, прежде чем уехал.

«В этом и преимущество золотой рыбки, — размышлял он, сидя в автомобиле на пути к месту, где предстояло проводить расследование. — Собаку не смоешь в унитаз, если она подохнет, а за аквариум наверняка можно выручить пару сотен, если дать объявление через Интернет».

Он вернулся через несколько дней, и оказалось, что Эгон все еще жив. Он, конечно, выглядел более бодрым до отъезда Бекстрёма и первые дни плавал немного боком, но потом снова пришел в норму.

Это произвело на Бекстрёма большое впечатление, и он даже рассказывал об Эгоне в кафетерии на работе («необычайно живучий маленький хулиган»), и, пожалуй, именно тогда стал привязываться к нему. Дошло до того, что Бекстрём мог сидеть и смотреть на него по вечерам, потягивая свой вполне заслуженный грог после долгого и трудного рабочего дня. Эгон плавал себе туда и обратно, вверх и вниз, и его, казалось, совершенно не заботило отсутствие маленьких дам поблизости. «У тебя все хорошо, парень», — обычно размышлял Бекстрём, и в сравнении с никуда не годными телепрограммами о природе Эгон выглядел безусловным победителем.

«Надо постараться поскорее разделаться с расследованием», — подумал Бекстрём, который испытал легкое чувство вины, когда отмерил приличную порцию корма со дна банки и высыпал ее своему маленькому безмолвному товарищу. А если дело слишком затянется, он ведь мог позвонить на работу и попросить кого-нибудь из коллег присмотреть за рыбкой.

— Береги себя, парень, — сказал Бекстрём. — Хозяину надо уехать по делам. Но мы скоро увидимся.

Четверть часа спустя он сидел в автомобиле на пути в Векшё вместе с двумя своими коллегами по Государственной комиссии по расследованию убийств.

5

Бекстрём получил себе в компанию два молодых дарования, инспекторов Эрика Кнутссона и Петера Торена, которые пусть и не блистали умом, но, по крайней мере, обычно исполняли то, что им поручал Бекстрём. Коллеги называли их Кнолль и Тотт, как героев старинных комиксов, и за исключением того, что первый был блондином, а второй брюнетом, они походили друга на друга как две капли воды. И действовали обычно в паре, без умолку болтая между собой, и, если закрыть глаза, практически невозможно было определить, кто из них держал речь в данном конкретном случае.

Сейчас машину вел Кнутссон, рядом с ним сидел Торен и вслух читал рекламную статью о Векшё, которую наковырял в Сети. Сам Бекстрём развалился на заднем сиденье и в тишине и покое поразмышлял о предстоящем деле под очередную банку холодного пива.

— К сожалению, Бекстрём, — сообщил Торен, — Векшё находится не на берегу. До Балтийского моря от него примерно сто километров. Там есть кафедральный собор, губернатор лена и университет. Ты, наверное, подумал о Вестервике. Или, пожалуй, о Кальмаре. Они расположены на побережье. В Смоланде. Ты знаешь, Астрид Линдгрен и все такое. Похоже, в городе семьдесят пять тысяч жителей. Я говорю о Векшё. Интересно, сколько среди них жаждущих любви женщин? Как думаешь, Эрик?

— Хотелось бы узнать хоть самую малость о нашем деле, наверное, в таком пожелании нет ничего сверхъестественного? — спросил Кнутссон угрюмо. — Скорее всего, пара тысяч в любом случае наберется, — добавил он, отвечая на вопрос Торена, и голос его сразу зазвучал немного веселее.