Таинственные и удивительные истории, произошедшие с жителями старой Москвы, рассказанные очевидцами и пересказанные их домочадцами

А мы все сели за круглый стол, Я, Коля, Маня и Лизочка. Володя спал в детской, он еще был очень маленький. Мы бы и Лизочку не взяли, но она никак не хотела уходить, села рядом с нами с куклой, и умоляла оставить ее здесь и послушать, как папа с нами говорить будет.

И что было дальше! — спросила я, предвкушая развитие событий.

А дальше, как только мы протянули к блюдцу руки, и Коля торжественным голосом сказал.

— Папа мы вызываем твой дух. Скажи, ты явился?

Блюдце, тут медленно и закрутилось. А мы, даже застыли от удивления. И так, как мы договорились не шутить и не говорить громко, чтобы не спугнуть духа, если он к нам придет, то мы не нарушили тишину.

— Задавайте вопросы, — тихо сказал Коля.

А у нас сразу все вопросы из головы вылетели.

— Папочка, это ты? — робко спросила я.

— Да, — прочли мы на бумаге.

— Папочка, а ты нас любишь? — спросила я, осмелев.

— Люблю, — ответил нам папа через стрелку и буквы. Коля все записывал, по каждой букве, у которой останавливалась стрелочка.

— Папочка, а что с нами будет через десять лет? Спросил Коля.

— Скоро узнаете сами, — ответил многозначительно папа.

— Что еще спросим? — прошептала я Коле.

— Пусть нам скажет, что ни будь смешное, — посоветовала Маша.

— Папа, скажи нам, что ни будь, смешное, — опять провозгласил торжественно Коля.

Стрелка опять поползла, и получилась, какая-то тарабарщина. Мима, кеняянин тозесвуя.

— Что-то не понятно, — переглянулись мы с Колей. Мима кенянин… Мы складывали буквы и так, и сяк, ничего вразумительного не получилось.

— Наверное, папа уже ушел. Обиделся! Как можно ему быть веселым, если он умер, — сказала я. А мы просим его пошутить…

Но блюдце снова закрутилось и снова написало нам ту же тарабарщину!

Я продолжала крутить в голове буквы, и повторяла их тихо вслух.

— Вспомнила, я все поняла! — сказала радостно Маша. Это ведь я, так стишок в детстве рассказывала, — Зима, крестьянин торжествуя… Помните, как вы все смеялись на меня, что я не выговариваю слова?

— И правда! Обрадовались мы. Точно! И мы стали умиляться и смотреть на стол и блюдце. Наш папа был с нами, он разговаривал и даже шутил. Значит, ему там правда хорошо, он видит нас с неба и помнит, и радуется на нас.

— Папочка, милый папочка, мы тоже тебя все любим. И мамочка тоже. А ее новый муж, тоже хороший человек. Ты ведь умер, и не обижаешься?

И тут вдруг мы услышали Колин вопрос. Он раздался, как гром среди ясного неба. Мы сразу все переглянулись испуганно, а Маша даже голову в воротник втянула.

— Папа, а ты где сейчас? — спросил громко, осмелев, от шутки папы, Коля.

— Ты, что, Коля! Это нельзя спрашивать! — пронеслось у нас в голове, и в этот миг стол, за которым мы сидели, как подпрыгнет, да как грохнет об пол ножками.

Нам показалось, что это был ужасный грохот, и под столом, рядом с нашими ногами, кто-то был, и мог схватить нас за ноги! Мы, не сговариваясь, выпрыгнули из-за стола, и в одну секунду очутились у двери.

— А — а! — завизжали мы. А у меня, пока я бежала, по спине разливался такой холод, и так перехватило дыхание, что даже за дверью, я стояла, онемевши, впрочем, как и остальные дети.

— Что с вами? Что, что случилось?! — заволновалась Даша. Говорила я вам, накликаете приведений. Им только волю дай, тут же явятся!

Мы немного отдышались, и нам уже стало даже весело. Это было как игра, поймай меня!

— А у меня там кукла осталась, — захныкала Лизочка. Принесите мне мою куклу. Ей там тоже страшно под столом!

Я, было, собиралась войти в комнату, и принести куклу, но вспомнила, тот ужас, когда стол прыгал, что не посмела войти туда, и протянуть руку под скатерть. Страх, снова вошел в нас.

Дашенька, сходи за куклой, — попросили мы, как можно невиннее.

Даша перекрестилась и вошла в кухню. Ей все равно нужно было пребывать в ней много— много дней и вечеров. Она зашла в помещение, и в душе уже ворчала, увидев раскиданные в разные стороны стулья. И свечку, упавшую со стола. Слава богу, свечка потухла от падения, и не случилось пожара! — подумала она. Вот бы потом отчитывалась перед барином!

Она полезла под стол, слезшая со стола скатерть, прикрывала пространство под ним и видны были только башмачки куклы.

Даша приподняла край скатерти, и только хотела взять куклу, в это время, она услышала очень громкий, протяжный и жалостный вздох. Его звуки вошли в нее ужасом, и волосы на голове, зашевелились. Даша подняла машинально глаза наверх, откуда доносился этот вздох, и в это время стол снова громыхнул своими ножками, и скатерть свалилась на голову Даши.

— А-а, — только сказала она от нахлынувшего на нее страха. Она стащила с себя скатерть, поднялась с пола, и пошагала как могла быстро к двери. За дверью, она встала с вытаращенными глазами, и только осеняла себя крестом, и повторяла:

— Спаси и сохрани, спаси и сохрани….

— Дашечка, миленькая, что ты там видела? — спросили мы ее взволнованно. Игра, таинственная, мистическая продолжалась.