Таинственные явления человеческой психики

Сон со сновидениями — другая разновидность неполного торможения коры больших полушарий. Если сон глубок, то кора глубоко заторможена и импульсы возбуждения, приходящие в нее от органов чувств, тут же заглохнут. Сновидений не будет. Ближе к утру, когда клетки коры достаточно отдохнут, охранительное торможение ослабевает и проникающие в нее импульсы начинают пролагать себе путь в лабиринте сплетающихся своими отростками нейронов. Подобно блуждающему огоньку, возбуждение перебегает от одной группы корковых клеток к другой и, растормаживая их, оживляет ту прихотливую вереницу образов, преимущественно зрительного характера, которую мы называем сновидением. Поразительна яркость, жизненность возникающих при этом образов! В состоянии бодрствования никакое воображение не может нарисовать ничего подобного. Именно яркость образов сновидения и играла, по-видимому, важную роль в возникновении суеверных представлений о загробной жизни.

Многие особенности сновидений, в частности их чрезвычайная образность и фантастичность, находят себе объяснение в учении Павлова о двух сигнальных системах. Обычные раздражители внешнего мира — звуковые, световые, обонятельные и т. п.— в процессе образования условных рефлексов становятся сигналами безусловных раздражителей и могут их замещать. Так, например, в уже приведенном опыте Бирмана тон «до» стал сигналом пищевой реакции, заменив безусловный пищевой раздражитель. Совокупность таких сигналов и вызываемых ими условных рефлексов — первая сигнальная система — лежит в основе психической деятельности высших животных, а также детей, еще не научившихся говорить. Она преобладала у первобытных людей, у которых звуковая и внутренняя речь (а с нею непосредственно связано мышление) еще находилась на низкой ступени развития. Нет речи—значит нет и понятий, нет логического мышления (оперирования понятиями); на этих ступенях развития возможно лишь мышление конкретными образами и ассоциациями (связями) по смежности, сходству или противоположности, но зато как ярки эти образы, как безудержны, фантастичны ассоциации! С развитием речи наряду с первой сигнальной системой появляется вторая сигнальная система. Слово становится звуковым символом сигналов первой системы — «сигналом сигналов»; мышление приобретает все более логический, отвлеченный характер, утрачивая первобытную образность; и, чем выше в процессе эволюции (развития) поднималась система словесных сигналов, тем более подавлялась, тормозилась, отходила на задний план первая сигнальная система, по своему происхождению более ранняя.

Что же происходит во время сна? Вторая сигнальная система, как образование более позднего происхождения, менее устойчива и с наступлением сна затормаживается в первую очередь. Благодаря этому первая сигнальная система легко освобождается из-под ее влияния, а вместе с этим вновь приобретает самостоятельное значение образное мышление с его красочностью и безудержной фантастикой. Самые невероятные, самые несбыточные сонные грезы принимаются спящим как должное, как реально существующее; и только проснувшись, мы начинаем удивляться своему легковерию в часы сна.

Во сне впечатления действительности нередко предстают в резко измененном, даже искаженном виде. Это находит объяснение в существовании открытых сотрудниками Павлова так называемых гипнотических фаз. Эти фазы проявляются при переходе от бодрствования ко сну и от сна к бодрствованию. Из них особое значение имеет «парадоксальная» фаза, замечательная тем, что во время ее протекания слабые внешние и внутренние раздражители действуют на мозг, а следовательно, и на психику заметно больше, чем сильные раздражители. Точно так же и следы, оставленные в мозговой коре слабыми впечатлениями, в эту фазу сна переживаются как бы в преувеличенном виде, а следы от сильных впечатлений — в преуменьшенном виде. Вследствие этого, например, слабые звуки могут показаться спящему оглушительными, а сильные — едва слышимыми. Образы мелких предметов в сновидениях могут принять гигантские размеры, тогда как образы действительно крупных предметов могут казаться ничтожными по величине.

Итак, от анимистических верований до точных экспериментов Павлова — таков многовековой путь, пройденный человечеством в изучении сна и сновидений. Нельзя не подчеркнуть, что разгадка физиологического механизма сна и сновидений — крупная заслуга нашей отечественной передовой науки, материалистический характер которой и явился основным источником ее успехой.

Казалось бы, всякие ложные представления о сновидениях давно уже следовало сдать в архив, а между тем они еще дают знать о себе даже в среде образованных людей, недостаточно знакомых с успехами современного естествознания.