Таинственные превращения

— Как мог бы я забыть! Вам не скучно будет меня подождать? Каких-нибудь четверть часа?

— Пожалуйста, пожалуйста, дорогой друг!

— Я только что приехал из Лио.

— Работа в архиве, о которой вы мне говорили? Ну, как ваша книга? Подвигается?

— Понемногу.

Лионель заметил, что Жан Морейль был, как с ним часто случалось, рассеян, то есть в таком состоянии, когда ему ужасно трудно было сосредоточиться на чем-нибудь определенном. С тех пор, как граф де Праз начал изучать явления «переменного сознания», он вполне основательно искал причины задумчивости Жана Морейля в смутной и мучительной тревоге, которую ему причиняла другая «Личность». Если бы он присутствовал в лавке при разговоре супругов Лефевр, то дальнейшее еще больше убедило бы его в этом.

— Невесело? — спросил Лионель. — Черные тучи?

— Ба! У кого нет забот?

— Вы не нашли того, что искали?

— И да, и нет... — сказал Жан Морейль. — Пожалуйста, вот папиросы. Хотите книжку? Вон там записки о верховой езде Сен-Фаля с эскизами…

— Давайте, давайте, — согласился Лионель.

Жан Морейль вытянул вверх руку, стараясь достать том, находившийся в шкафу на самой верхней полке. При этом движении широкий рукав пижамы спустился до локтя… И Лионель заметил татуированную змею на руке Морейля. Последний сейчас же увидел, что Лионель заметил змею, и счел бесполезным скрывать ее.

— Черт возьми! — сказал он, бледнея. — Вы узнали мою тайну…

— Какую именно? — воскликнул Лионель игривым тоном. — Вот эту татуировку? Я ведь не Жильберта, я не испугаюсь.

— Один японский художник захотел как-то показать свое искусство во время моего кругосветного путешествия…

— Давно?

— Мне было семнадцать лет Тогда это было в моде. А теперь я нахожу, что это идиотство, и если бы я мог тогда предвидеть, что моя невеста будет ненавидеть змей… Я вас прошу об одной услуге…

— Какой? Согласен наперед.

— Я вас прошу не говорить Жильберте об этой неприятной татуировке. По крайней мере до тех пор, пока я не уничтожу ее; это дело хирурга, эти маленькие операции производятся очень легко.

— Понятно! Понятно! Я ничего не скажу! Но чего вы ждете? Давно надо было освободиться от этого. Ведь вы знаете, что Жильберта не выносит змей…

— Я надеялся, что вылечу ее от этого. Я рассчитывал, что мне удастся прогнать у нее этот страх раньше чем через месяц…

— Каким образом?

— Я был уверен, что найду змею Люверси живой или мертвой. Я вбил себе в голову эту мысль. И вот…

Лионель слушал его с напряженным вниманием:

— И вот?

— Я чувствую, что совершенно не в силах выполнить эту задачу. Не знаю, почему. Она мне надоела… Она мне противна. Словом, хоть я и знаю вполне определенно, что змея издохла, я отказываюсь найти доказательства этого, что, впрочем, нелегко сделать…

— Издохла, это очевидно, — заявил Лионель.

— Я постараюсь, чтобы Жильберта разделила со мной эту уверенность. Но большего вы от меня не должны требовать.

— Странно! — удивился Лионель, который старался скрыть смятение своих чувств. — Странно! Вы — человек ключей и ламп!..

— Да, действительно, странно… Я не могу этого объяснить. Я подчиняюсь этому, вот и все. Впервые в жизни такое отвращение мешает мне удовлетворить мое желание… Не будем больше говорить об этом.

— Рассчитывайте на меня. Я молчу — сказал Лионель. — И разрешите мне, — продолжал он, — пожалеть о том, что эта история в Люверси все еще остается предметом ужаса для Жильберты (для одной Жильберты). Ибо, не правда ли, вы сами, как и мы все, за исключением одной Жильберты, говорим змеи больше нет! И я не думаю, чтобы в этой трагедии были какие-нибудь таинственные осложнения… Вы этого тоже не думаете?

— Нет нет, я этого не думаю! — сказал с силой Жан Морейль.

— Жильберта была очень взволнована одним разговором… Вы ей рассказывали об укротителях змей… Она на одну минуту допустила мысль, что какой-нибудь преступник… мог направить змею… в комнату моей бедной тети…

— Фантастическая мысль, которую я постараюсь рассеять, потому что мы имеем все — слышите — все доказательства того, что никто в ту ночь не подходил к этой комнате, закрытой герметически, если не считать двух «сердечек» в ставнях. Все, не правда ли?

— Все, совершенно верно, — миролюбиво повторил Лионель. — Или придется допустить существование сверхъестественной бесшумной особы, которая направила бы змею, не производя ни малейшего шороха, то есть, вернее, никакого шороха…

— Не станем терять время на поиски вчерашнего дня. Примем факты во всей их простоте.

— Однако, — упорно настаивал Лионель, — эти самые факты, при всей их простоте, пугают вас…

— Не будем преувеличивать! Это дело внушает мне…только отвращение, больше ничего…

«Гм!» — подумал Лионель и сказал вслух:

— Во время вашего путешествия по Индии вы, кажется, сами научились укрощать змей…

— Это очень несложно.

Но за этим наступило молчание, во время которого Лионель, окутывая себя синим благоухающим дымом английской сигары, сделал вид, что рассматривал книжки в шкафу. Вдруг он легкомысленно и беспечно спросил:

— Вы никогда не были в Люверси?

Ответа не последовало, и он, быстро сделав полуоборот, воскликнул: