Таинственные земли

Наконец он достиг клочка настоящего леса — зарослей неухоженных деревьев и кустов. Ноги безостановочно несли его по вьющейся грязной тропе сквозь лес. Среди кустов мелькали небольшие хижины, но каждую окружал собственный барьер, и потому Рэп не мог определить, кто обитает в этом странном поселении. Хотя он мог бы догадаться. Неуклюжие строения из прутьев ничем не отличались от хижин в деревне и имели те же размеры.

Затем его ноги по собственной воле повернули на узкую боковую дорожку. Он достиг еще одного барьера и прошел сквозь него, а затем ноги замедлили шаг. Рэп чуть не упал, неожиданно остановившись в нескольких шагах от двери дома. На бревне в тени, лениво отмахиваясь от мух пучком веток папоротника, восседал Маленький Цыпленок.

Его узкие глаза расширились, губы растянула усмешка.

— Добро пожаловать в тюрьму, Плоский Нос, — произнес он.

Она сбежала из тюрьмы — Инос цеплялась за эту мысль, как за веревку, протянутую над пропастью.

Караван двинулся в путь незадолго до полудня и сразу очутился на незнакомой местности, обогнув холмы, которые Инос знала благодаря охоте с Азаком. Девушка считала, что уже повидала настоящую пустыню, но оказалось, она ошиблась.

Свет солнца стал подобен обнаженному мечу, зной обрушивался на путников, словно удары дубиной. Впереди расстилалась иссушенная земля, изобилующая лощинами и расселинами — словно при создании мира она была влажной и с тех пор неуклонно сохла и трескалась под безжалостными лучами. Несколько стад газелей и горстка рудокопов составляли всех ее обитателей, если не считать многочисленных муравьев, сороконожек, скорпионов и ядовитых змей. И множества мух. Целых туч мух и мошкары.

Верблюды оказались шумными, остропахнущими и не внушающими доверия существами. При ходьбе они качались не так сильно, как лодка на волнах, но этой качки хватало, чтобы Инос мучила тошнота. Без поводьев она чувствовала себя беспомощным пассажиром в крайне неудобном кресле, плывущем высоко над выжженной землей. Через несколько дней, когда она немного освоится в обществе верблюдов и исчезнут все сомнения, что беглецам удалось перехитрить Рашу, Азак пообещал дать своей мнимой жене несколько уроков в искусстве езды на верблюдах. А тем временем веревка ее верблюда оставалась привязанной к вьючному животному, идущему впереди, а если Инос что-нибудь требовалось, ей следовало попросить у Фуни и извинить Азака за то, что он занят.

Но как бы там ни было, они удрали из Араккарана. Эта мысль была подобна прохладному озеру среди голого мыслительного ландшафта, дождю — после засухи.

Солнце уже нырнуло за темные острые зубцы Агонист, когда караван прибыл в оазис. Инос была разочарована — оазис произвел на нее менее романтическое впечатление, чем она ожидала. Здесь не оказалось ни единого строения, пальмы были считанными и чахлыми, а трава съедена тысячами караванов, направляющихся в столицу. Оазис предлагал колодец людям и два грязноватых пруда животным, но ни тени, ни защиты от обжигающего ветра, который налетал неожиданно, швыряя в глаза и рот пригоршни песка. Верблюды выражали свое мнение громко и недвусмысленно, и Инос полностью соглашалась с ними.

Вновь став на землю трясущимися ногами, она узнала, что ее первая обязанность — раскинуть шатер, в котором Азаку и его мнимой семье предстояло провести ночь. Кроме того, она обнаружила, что теперь Азак стал Третьим Охотником на Львов и гонялся за Вторым, который покамест ускользал от него.

Шатер был наконец раскинут, но большую часть работы выполнила Фуни, высмеивая Инос за ее неумелость и заливаясь пронзительным, как визг стекла под ножом, смехом.

Фуни была одной из правнучек шейха. Ее приставили к Инос в качестве наставницы и помощницы. Фуни досаждала Инос сильнее, чем мухи. Не видя ее лица, Инос не могла определить возраст Фуни, но предполагала, что ей не более двенадцати лет. Девочка была крошечной, визгливой, дерзкой и раздражала Инос обширными познаниями в жизни кочевников. К Инос она относилась как к слабоумной и недалекой чужестранке; изводила ее придирками, описывая рядом круги на одном из вьючных верблюдов, и не упускала случая ее унизить. Следующие полчаса Инос потратила, пытаясь определить место Фуни в своем списке людей, заслуживающих отмщения, и, наконец поставила ее четвертой — после вдовствующей герцогини Кинвэйлской.

Но шатер был все-таки воздвигнут. Он имел не самый внушительный вид среди множества черных шатров, рассыпанных под пальмами, и его строительство завершилось последним. Инос уже собиралась отправиться за водой, когда заметила, что другие женщины носят кувшины на голове; тогда она послала за водой Фуни.

Затем она занялась приготовлением постелей. Шатер не отличался избытком места, особенно когда она устроила защитную зону вокруг ложа Азака. Если кто-нибудь из троих женщин случайно коснется ночью его руки или даже волос, то заработает ожог.

Завершив работу в душном и тесном шатре, Инос вышла наружу, в сумеречный свет. Кэйд сидела у входа на циновке, окруженная ворохом белых перьев.