Таинственный берег

Джон уже вышел из машины и направился к дому. Открыв дверцу со своей стороны, Сара ступила на гравий дорожки и мгновение стояла тихо, оглядываясь вокруг. Она увидела зеленую лужайку, не очень большую. На дальнем ее конце стояло белое кресло-качалка. Маленький садик был окружен зарослями рододендронов и какого-то кустарника и деревьями, согнутыми, изуродованными постоянным ветром с моря. Сара стояла в стороне от дома, чуть впереди него. Ей были видны желтые стеньг и белые ставни, гревшиеся под летним солнцем. Кроме голоса птицы и звона цикад, тишина нарушалась только шумом ручья, и издалека доносилось бормотание прибоя на гальке.

— Сара, — позвал Джон.

— Иду. — Она шагнула вперед, все еще чувствуя себя загипнотизированной ощущением покоя. Джон стоял в тени веранды и ждал ее.

Пересекая залитую солнцем дорожку, Сара чувствовала себя странно уязвимой под его взглядом. Она увидела, что Джон не один, и необъяснимое чувство беззащитности усилилось. «Это, наверное, форма застенчивости, — подумала она. — Как экспонат в витрине, который исследует группа весьма критически настроенных судей. Нелепо».

Она посмотрела на женщину. Тусклый блеск золотых волос, широко расставленные, чуть раскосые глаза, мягкий изгиб красивых губ. Сара остановилась в нерешительности, ожидая, чтобы Джон их представил друг другу. Она вдруг почувствовала: все вокруг замерло и ждет чего-то, что находится за пределами ее понимания.

Джон улыбнулся женщине. Он не сделал попытки заговорить, но почему-то его молчание не играло никакой роли. До Сары вдруг дошло, что она не слышала, чтобы они сказали при встрече хоть одно слово. Она пыталась решить, поцеловал ли Джон свою двоюродную сестру при встрече, и пришла к выводу, что совсем невероятно, чтобы они обнялись молча. Женщина вышла из тени на солнце.

— Здравствуйте, Сара, — сказала она. — Я так рада, что вы смогли приехать. Добро пожаловать в Клуги, моя дорогая, надеюсь, здесь вы будете чувствовать себя счастливой.

Глава вторая

Их спальня была залита предвечерним солнцем, а когда Сара пересекла комнату, то увидела, что прямо перед ней, под домом, в бухте, обрамленной двумя одинаковыми склонами горы, плещется море. У нее перехватило дыхание, как это случалось всегда, когда она видела нечто прекрасное, и внезапно она почувствовала, что рада приезду сюда и стыдится своих дурных предчувствий.

— Здесь все, что вам нужно? — спросила Мэриджон, оглядывая комнату глазами заботливой хозяйки. — Если я что-то забыла, скажите мне. Обед будет подан через полчаса, а если хотите принять ванну, то вода горячая.

— Спасибо, — сказала Сара, поворачиваясь к ней с улыбкой. — Большое вам спасибо.

Джон уже шел по коридору, когда Мэриджон закрыла за собой дверь. Сара слышала, как звук его шагов смолк.

— Когда обед? Через полчаса?

Видимо, Мэриджон сделала какой-то утвердительный жест.

— Я буду пока на кухне.

— Как только будем готовы, спустимся вниз выпить перед обедом.

Он вошел в комнату и широко зевнул, потягиваясь каждым мускулом.

— Ну как ты? — спросил он.

— А ты как? — улыбнулась она в ответ.

— Тебе здесь нравится?

— Да, — сказала она, — тут очень красиво, Джон.

Он сбросил ботинки, стянул через голову рубашку, вылез из брюк. Прежде чем Сара смущенно отвернулась к окну, чтобы рассмотреть сверкающее небо и море, она успела заметить, что он снял с постели покрывало и нырнул в мягкие белые простыни.

— Что мне надеть к обеду? — спросила она задумчиво. — Мэриджон будет переодеваться?

Он не ответил.

— Джон?

— Да?

Она повторила вопрос.

— Я не знаю, — сказал он. — Какое это имеет значение?

Его пальцы беспокойно разглаживали простыню, а глаза следили за пальцами.

Сара ничего не сказала, чувствуя, как каждый ее нерв медленно напрягается по мере того, как длится молчание. Она уже почти забыла, как боялась его «отчужденного настроения».

— Иди сюда на секунду, — сказал он резко, а когда она нервно и испуганно вздрогнула, добавил: — Бог мой, ты чуть не выпрыгнула из своей шкурки! Что с тобой случилось?

— Ничего, Джон, — сказала она, идя к кровати. — Абсолютно ничего.

Он потянул ее вниз, на постель рядом с собой, несколько раз поцеловал в губы, в шею и грудь. Его руки стали причинять ей боль. Она думала, как бы ей избежать занятия любовью, когда он в таком вот настроении. Но Джон внезапно поднялся. Она смотрела, как он открыл чемодан, высыпал все содержимое на пол и стал без всякого интереса обозревать эту кучу.

— Что ты ищешь, дорогой?

Он пожал плечами. Наконец нашел рубашку, молча надел. Затем сказал:

— Ты, наверное, устала с дороги.

— Немного.

Ей было стыдно, язык ей не повиновался, она понимала, что ведет себя нелепо.

— Секс по-прежнему не особенно тебя интересует?

— Интересует, — сказала она тихо, непрошеные слезы скопились в уголках глаз. — Просто дело в том, что для меня все это еще совсем ново, и потом у меня плохо выходит, когда ты бываешь груб и начинаешь делать мне больно.