Таинственный берег

Было поздно, когда Джон поднялся в спальню. Сара открыла глаза: светящиеся стрелки на ее часах показывали половину двенадцатого. Она лежала неподвижно, делая вид, что спит. Он лег, его тело слегка коснулось ее. Он вздохнул, и в этом вздохе слышалась усталость. А она страстно желала обнять его и спросить: «Джонни, почему ты не сказал мне об анонимном звонке? Ты сказал мне о слухах, ходивших после смерти Софии. Так почему же было не сказать мне о звонке? А почему, когда Мэриджон сказала, что звонил Джастин, ты ушел в другую комнату и начал играть это пустое, высокопарное «Рондо» Моцарта, которое, как я отлично знаю, ты не любишь. И почему ты ничего не сказал Мэриджон, а она ничего не сказала тебе? Ведь разговор именно тогда должен был начаться, а не оборваться. Все это так странно, так озадачивает, а я так сильно хочу понять и помочь…»

Но она ничего не сказала, не желая сознаться, что подслушивала. Она услышала ровное дыхание Джона. Он спал. Так что разговор не состоится.

Когда Сара проснулась, солнце косыми лучами проникало через занавески в комнату, а снизу неслись звуки рояля. Она села. Был десятый час. Выйдя в коридор, она услышала звуки рояля более ясно и с внезапной тревогой осознала, что он опять играет Моцарта. Быстро приняв ванну, она надела брюки и рубашку и нерешительно спустилась вниз, в комнату для музыкальных занятий.

Он играл менуэт из тридцать девятой симфонии, затягивая полные, мощные аккорды и укорачивая звучание восьмушек, так что его аранжировка слегка попахивала бурлеском.

— Доброе утро, — сказала она приветливо, входя в комнату. — Я думала, ты не любишь Моцарта. Дома ты его никогда не играл. — Она остановилась, чтобы поцеловать его в макушку. — Что это ты внезапно стал сходить с ума по Моцарту?

Тут она взглянула через плечо и увидела, что Мэриджон сидит на подоконнике и наблюдает за ними.

Джон зевнул, решил отказаться от классической музыки и заиграл «Ты опять выиграл» Флойда Крамера в аранжировке Нэнка Уильямса.

— Завтрак готов, дорогая, и ждет тебя, — сказал он лениво. — Джастин в столовой, он покажет тебе, где что.

— Спасибо.

Сара медленно вышла из комнаты и направилась к столовой. Не будучи в состоянии объяснить причину словами, она чувствовала себя подавленной и сбитой с толку. Это ощущение как бы набросило тень на утро. Она открыла дверь в столовую и поняла, что есть ей не хочется.

— Доброе утро, — сказал Джастин. — Ты хорошо спала?

— Да, — соврала она. — Очень хорошо.

— Будешь кашу?

— Нет, спасибо. Только один тост.

Она села, глядя, как он наливает ей кофе, и внезапно вспомнила разговор, подслушанный вчера вечером.

— Ты уверена, что не хочешь чего-нибудь горячего? — вежливо спросил он. — Есть сосиски и яйца — на подогретой тарелке.

— Нет, спасибо.

В отдалении опять заиграл рояль. На сей раз американской кантри-музыке была дана отставка, исполнитель вернулся на классическую территорию, представленную прелюдом Шопена.

— Ты собираешься рисовать сегодня утром. Джастин? — спросила она.

— Может быть. Я еще не решил наверняка. — Он осторожно посмотрел на нее поверх «Таймс», а потом небрежно размешал сахар в кофе. — Почему ты спросила?

— Подумала, не заняться ли и мне тем же самым, — сказала она, намазывая себе мармелад. — Я собиралась проконсультироваться с тобой по поводу наиболее подходящих видов для пейзажей акварелью.

— Понятно. А отец?

— Очень похоже на то, что он собирается устроить себе музыкальный утренник.

— Да, — сказал он, — пожалуй, ты права.

— Мэриджон играет на рояле?

— Нет, вроде бы не играет.

— А… рояль прекрасно настроен.

— Да, — сказал Джастин, — но она же знала, что он приедет.

— До вчерашнего вечера она не знала наверняка.

Он изумленно уставился на нее.

— Да нет же, она знала задолго до того. И на прошлой неделе вызвала настройщика из Пензанса.

Вспышка тревоги была такой силы, что ей стало больно. Сара сделала большой глоток кофе, чтобы успокоить нервы, и стала намазывать мармелад на тост с маслом.

Музыка смолкла. В коридоре послышались шаги, и в следующее мгновение Джон вошел в комнату.

— Как ты сегодня, дорогая? — спросил он с улыбкой, поцеловал ее и подошел к окну, чтобы выглянуть в сад. — Я не успел спросить тебя раньше, ты так быстро ушла… Чем ты хотела бы сегодня заняться? Уже придумала что-нибудь?

— Я могла бы заняться рисованием, но…

— Чудесно, — сказал он. — Пусть Джастин отведет тебя в какое-нибудь красивое местечко. Мэриджон надо пройтись по магазинам в Пензансе, я обещал ее туда отвезти. А ты вряд ли горишь желанием ехать в Пензанс, правда же? Он набит туристами в это время года, и там ужасно шумно. Ты можешь остаться здесь и делать все, что тебе захочется. — Он опять повернулся к ней, все еще улыбаясь. — Хорошо?

— Да… Джон, конечно.

— Прекрасно! Присмотри за ней, Джастин, и веди себя наилучшим образом. — Он пошел к двери. — Мэриджон!

Она отозвалась из кухни, и он, с шумом закрыв за собой дверь, направился в заднюю часть дома.

Джастин откашлялся.

— Хочешь еще кофе, Сара?

— Нет, — сказала она. — Хватит, спасибо.

Он встал, легко отодвинув назад свой стул.