Таинственный человек дождя

Внутренности сферы освещались поступавшим снаружи зеленоватым светом, и мне показалось, что я нахожусь в аквариуме. Стенки пузыря были идеально прозрачными, но образы внешнего подводного мира казались мне колеблющимися и искаженными. Время от времени я различал смутные очертания водорослей, слабо колеблющихся на медленном течении, среди которых в разных направлениях мелькали быстрые тени больших рыб. Поднятые завихрениями воды тучи песка клубились, постепенно заволакивая окрестности непроницаемым грязно-серым-туманом.

— Питер Линч!. — воскликнул я и сразу же замолчал. Мои слова пропали в пустоте, потому что я не увидел своего спутника.

— Наверное, он остался собирать жемчуг, — печально вздохнул я.

Я не ощущал ни тревоги, ни спокойствия. Я просто упал на мягкое упругое дно моей тюрьмы, словно на мягкую перину. Все тревоги и страхи куда-то пропали. Постепенно меня охватило полное безразличие к происходящему. Я прикинул, сколько мне еще осталось жить, и пожал плечами, получив ничтожный срок. Перестав думать о своем будущем, я решил посвятить последние минуты жизни наблюдениям незнакомого мира, тысячи лет дремавшего под толщей воды.

После того как я пришел к этому мудрому решению, я заметил, что мутная вода вокруг пузыря стала заметно более прозрачной, хотя и сохранила изумрудно-зеленый цвет. Вскоре я смог достаточно хорошо разглядеть ближайшие окрестности. Прежде всего, я увидел, что пузырь, в котором я находился, удерживался на месте гигантским растением, похожим на толстую, почти в руку, лиану. Она обвивалась вокруг сферы, словно удав, сжимающий своими кольцами добычу. Шар висел в толще воды, судя по всему, достаточно высоко над дном, так как я, посмотрев вниз, увидел лишь мрачное туманное пространство, слабо освещенное зеленоватым светом, исходящим откуда-то снизу. Иногда зеленые лучи отклонялись в сторону, и тогда внутри сферы становилось темнее, благодаря чему я более отчетливо видел все, что окружало меня.

Я разглядел, что под шаром находился лес водорослей, напомнивший мне увиденные когда-то гравюры, на которых изображались фантастические заросли необычных образований, наполовину растительных, наполовину животных. Вероятно, именно благодаря этой смешанной природе они так странно извивались, и их движения нельзя было объяснить только влиянием подводных течений.

Ощущение надвигающейся опасности заставило меня прервать наблюдения. Возле стебля удерживавшей сферу лианы медленно развернулась розовая корона щупальцев гигантской анемоны. Ритмично колеблющиеся в разных направлениях щупальцы создавали небольшие водовороты, захватывавшие множество мелких рыбок и других морских тварей, которых круговое движение воды постепенно увлекало к центру короны, где появилось отверстие, игравшее роль пасти этого подводного дракона.

Внезапно появившаяся из темноты большая тонкая рыбина, разрисованная розовыми и синими полосами, которую я определил как барракуду, атаковала мое убежище. Прогнувшаяся под ударом упругая стенка сразу же вернулась в прежнее состояние, словно катапультой отбросив барракуду назад. Изящное животное совершило головокружительный кульбит и, стремительно развернувшись, попыталось скрыться в зеленом мраке, откуда оно появилось. Но рыба была остановлена мгновенно возникшим завихрением воды; я увидел, как она забилась, пытаясь сопротивляться, но водоворот швырнул ее к центру короны лепестков анемоны. Нежные лепестки мгновенно превратились в упругие стальные щупальца и обхватили барракуду смертельными объятиями. Она попыталась сопротивляться, но борьба продолжалась недолго. Щупальца согнули добычу сначала пополам, потом скрутили ее в комок, словно сильная рыбина была из бумаги. Барракуда оказалась возле центрального отверстия и после нескольких конвульсивных движений исчезла в нем.

— Боже, — пробормотал я, — если этот пузырь, в котором я нахожусь, лопнет, то меня ожидает судьба, ничуть не менее страшная, чем участь, постигшая несчастную барракуду.

Чудовище, словно услышавшее мои слова, произнесенные шепотом, тут же повернуло свою отвратительную корону в мою сторону и направило на меня пучок лепестков. Я увидел между ними центральное отверстие, похожее на воронку, расширившуюся до невероятных размеров. В то же время вокруг жуткой пасти появились острые крючья. Бешено извивавшиеся щупальца удлинялись, раздувались, словно питаемые безумной яростью.

Живая корона врезалась в воздушный пузырь с силой тарана, бьющего в ворота вражеской крепости. Этот удар снова швырнул меня вверх ногами, но на этот раз он был гораздо сильнее, чем в предыдущем случае, и столкновение со стенкой пузыря оглушило меня; кроме того, я полностью ослеп.