Таинственный чучуна

А в среде с повышенным числом нервно-психических больных создавался особый психический климат. Галлюцинации шизофреников, расцвеченные фантазией, закреплялись молвой и запечатлевались в фольклоре. Следовательно, можно предположить, что причудливые образы злой шаманки Аграфены, так же как и получеловека чучуны, — плод больного воображения людей тундры. Эта логическая версия требовала подтверждения фактами.

Но у нас были более важные задачи. В прибрежных поселках мы занялись сбором данных о различных способах добычи рыбы, об особенностях местного песцового промысла. Вековой хозяйственный опыт населения оказался весьма солидным. Однако в 40—50-х годах колхозы усовершенствовали технику промыслов. Рыболовецкие бригады получили крупные невода, сети, моторные лодки, кунгасы и катера. В правлениях колхозов уже мечтали о приобретении механических льдобуров для облегчения подледного лова, рыбонасосов, транспортеров, планировали строительство рыбозасольных цехов. Растущее хозяйство требовало новой транспортной техники — тракторов, автомашин. Ее еще не было. Основным транспортом здесь оставались мохнатые неприхотливые сибирские ездовые лайки. На них перевозили рыбу, доставляли плавник, везли с берега до поселка грузы.

Часть рыбаков зимой превращалась в охотников. Песцов добывали капканами и пастями, ловушками давящего типа. На первый взгляд нехитрое занятие. Но в действительности искусство. Найдите в тундре места, где песец охотится на мышей, наловите рыбы для привады, теперь подвезите ее к местам, облюбованным песцами, и разбросайте. Зимой поставьте капканы так, чтобы они запахом железа не отпугнули песца, чтобы он видел и чувствовал приманку, но не видел ожидающих его железных скоб с пружинами. Теперь заметите следы и уезжайте. Но ненадолго. Иначе снег занесет капкан, и ваш труд пропадет, или ветер обдует капкан, и песец разгадает ваши намерения. Вот песец попал в капкан. Удача. Спешите его взять, иначе вам достанутся лишь клочья меха и кости. Голодные песцы поедают трупы своих собратьев.

Охотники предпочитают капканам пасти. В них тушка попавшего зверька лучше защищена. Но сооружение ее — дело нелегкое. Весной с побережья на охотничьи угодья по снегу завозят бревна. Летом на возвышенных местах разравнивают площадки и на них из трех-четырех бревен строят пасть. Ее тщательно огораживают кольями. Если хозяин следит за ней, ремонтирует, она служит десятки лет. Так же как и капканы, пасти необходимо регулярно осматривать, очищать от снега. В распоряжении охотника обычно их несколько десятков.

Вот здесь и проводят большую часть зимы промысловики. Нужно побывать в открытой тундре, чтобы оценить труд охотника. С раннего утра он на ногах — готовит упряжь, нарту, собак. Короткий день посвящается осмотру пастей. В одной заменит приманку, в другой проверит насторожку, очистит от снега. Потом кормит собак, готовит себе обед или ужин. Не каждые сутки промысловику удается вернуться в зимовье. Поднялась поземка, закружился снег, началась пурга. Где-то по дороге нужно переждать непогоду. Вот в тундре и возникли поварни.

В местах песцового промысла охотники издавна ставили срубы без окон и без печей. В этом ящике на шестке разводится огонь. Дым выходит в незаделанное отверстие в крыше. Низкие нары служат одновременно столом. Два человека, а в случае нужды и три в поварне могут переночевать. Хорошо, если около поварни имеются дрова. Обычно охотники заблаговременно доставляют сюда на зиму несколько бревен. Продовольствие у промысловика с собой, чайник и котел тоже входят в походное снаряжение. В поварнях, как правило, имеется аварийный запас: коробок спичек, огарок свечи, иногда несколько юкол, а на шестке — стружки и лучины, чтобы скорее можно было разжечь костер. Затихла пурга, и охотник снова двигается в путь. Да, нелегкое это дело — песцовый промысел!

На обратном пути в Кюсюр нам «посчастливилось» заночевать в поварне. В дороге застала нас пурга, и пришлось пережидать ее в этом сооружении. Дым безжалостно ел глаза, мороз пробирал до костей, и спать пришлось почти сидя, так как набилось нас в поварню четыре человека. Все бы ничего, но мой помощник во время кочевки простудился. В юрте, считавшейся центром ближайшей охотничьей бригады, ему пришлось отлеживаться. Вот там-то я и получил кое-какие новые данные о степени веры в чудесное.

Охотники приезжали сюда за продуктами, иногда ночевали и вновь спешили на промысел. Постоянно здесь жил только старик Кирис (Христофор) — так до неузнаваемости окружающие переделали его полное имя. Кирис, исполнявший обязанности кладовщика, приемщика пушнины и хозяина ночлега, был рад побеседовать с дорожными людьми. Когда-то он сам здесь охотился, но теперь годы и ревматизм не позволяли ему промышлять зверя.