Таинственный доктор

Два соображения побудили браконьера и его мать согласиться на предложение доктора и отдать ему ребенка: желание избавиться от хлопот и надежда на исцеление бедной дурочки.

Однако, унося больную с собой, доктор обещал по первому же требованию вернуть ее истинным родителям.

Уверенность в том, что этими истинными родителями не являются ни браконьер, ни старуха и что настоящая семья нарочно оставила маленькую калеку в лесной хижине, ибо желала от нее избавиться, вселяла в душу доктора надежду, что Еву никто и никогда не вытребует назад.

Вдобавок, создав для девушки земной рай, он допускал в него только очень узкий круг лиц, которых мы назвали выше.

Поначалу Жозеф (так звали браконьера) и старуха Магдалена примерно раз в год наведывались к доктору, чтобы узнать, как поживает девочка, и посмотреть на нее.

Еву всякий раз выносили к ним; однако, поскольку в первые три года лечение еще не принесло видимых результатов, Жозеф и Магдалена постепенно разуверились в том, что доктор, как бы учен он ни был, сможет когда-либо превратить это существо, не умеющее ни ходить, ни говорить, ни думать, в женщину, достойную занять место среди мыслящих существ.

Затем, когда состояние девочки начало улучшаться куда более заметно, доктор — простим ему эту маленькую хитрость, внушенную любовью, — не стал дожидаться, пока Жозеф и его мать явятся в город, и сам отправился к ним, чтобы сообщить о здоровье своей пациентки.

С этих пор так и повелось. Желая задобрить Жозефа, доктор всякий раз приносил ему пороху и свинца, и браконьер, боявшийся делать подобные покупки сам, принимал дары с самой горячей благодарностью.

На расспросы о состоянии девочки доктор отвечал уклончиво:

— Ей немного лучше, я не теряю надежды: природа всемогуща!

Естественно, что браконьер, помнивший Еву тем бесформенным комочком плоти, который унесли из его хижины, пожимал плечами и вздыхал:

— Что тут толковать, доктор, на все воля Божья!

Затем двое мужчин отправлялись в лес поохотиться. Вручив старухе свой кошелек, доктор убивал пару зайцев или трех-четырех кроликов и относил дичь домой, храня, однако, свои походы в глубокой тайне и не рассказывая о них ни единому существу.

Еву, безразличную ко всему на свете, долгое время очень мало заботила тайна ее происхождения. Но когда ум девушки сбросил те путы, какими сковывала его болезнь, и свершилось второе, нравственное ее рождение, она стала искать ответа на вопрос, где и как она появилась на свет.

Она смутно помнила первые визиты браконьера и его матери. Однако воспоминание это ничуть не трогало ее и не пробуждало в ее душе никаких дочерних чувств.

Жак Мере объяснил девушке, что эти люди два года ходили за ней; она была признательна им за заботу, но внутренний голос ни разу не сказал ей: «Этот человек — твой отец, эта женщина — твоя мать».

Со своей стороны доктор всякий раз, когда Ева заговаривала с ним на эту тему, с видимым смущением уклонялся от ответа, так что в конце концов девушка перестала расспрашивать его о своем происхождении и отчаялась узнать имена своих родителей.

Еве, существу естественному и чуждому условностей, такая скрытность была внове.

Часто Жаку случалось видеть ее печальной, озабоченной, встревоженной; сердце ее искало ответ на вопрос таинственного голоса, спрашивавшего ее:

— Кто ты?

Человек — существо столь слабое, столь ограниченное, столь жалкое, что, дабы не убояться самого себя, ему необходимо отыскивать себе опору и корни в лице тех, кто жил на свете раньше него. Ему необходимо знать, откуда он родом, через какую дверь вошел в жизнь, за чью руку держался, делая первые шаги.

Не доверяя самому себе, он желает чувствовать за своей спиной толщу прошлого; отсюда культ предков у индийцев и всех первобытных народов. Человек смотрит на себя как на отросток генеалогического древа и, будучи отростком, связывает свою будущность с этим древом. Сын отвечает за душу отца и за судьбу, ожидающую эту душу в загробном мире. Если он будет исправно приносить жертвы богам и выполнять долг перед своей кастой, он посредством собственной жизни дарует бессмертие тому, кто дал ему эту жизнь. Нераздельная связь человека с его предками, причастность к их судьбе — все, что составляет основу древних верований, — не что иное, как плод томления крови, желающей возвратиться к своему истоку.

Среди вопросов, которые должны всерьез волновать всякого человека, задумывающегося о себе и своей судьбе, мудрый Линней назвал первым следующий:

— Unde ortus? — Откуда родом?

Дабы ответить на этот вопрос, молодые народы прибегают к генеалогии.

Известно составленное евангелистом Лукой родословие Иисуса Христа, происшедшего от первого человека, который, в свой черед, произошел от Господа Бога.