Таинственный двойник. Джентльмен в черной маске. Секрет Гамона

— Я очень ленив, сударь, — признался он, — и в мои годы, особенно после долгих лет военной службы, устаю очень быстро. Я всегда думаю, что причиной этому малярия, которая трепала меня в Индии. Вообще говоря, я очень люблю работу… Вам тут нелегко пришлось, сударь? Местные жители наверняка слишком близко к сердцу приняли известие о вашем внимании к банкам? Вы и не представляете себе, я еле укрывался от репортеров, пока вы сидели в тюрьме. Они даже мой портрет напечатали в газетах. Вот, не угодно ли посмотреть? — Он вытащил из бумажника вырезку из газеты. — Вы не думайте, будто я очень доволен такой шумихой. Но все–таки общественное мнение — не шутка, тут уж ничего не поделаешь. Ахмет, разумеется, внимания не обратил, такие события — не для африканских мозгов. Надеюсь, вы теперь не возьметесь за старое?

— Что я должен, по–вашему, бросить? — спросил Джемс.

— Взломы, сударь. — Неожиданно Бинджер заметил перемены в обстановке. — Вы любите музыку?

Джемс взглянул на большой граммофон, приобретенный им несколько дней назад.

— Да. В последнее время я заинтересовался современной музыкой и джазом. А теперь послушайте–ка, Бинджер. Сегодня в десять часов вечера вы займете сторожевой пост у моей двери. Выберите себе самое уютное кресло, какое только найдете в доме; я не буду на вас в претензии, если вы чего доброго и заснете в нем. Но никто не должен проникнуть ко мне в комнату — вы меня поняли? Никто. Я не желаю, чтобы меня беспокоили. Если к нам придут сыщики…

— Сыщики? — изумился Бинджер.

— Да. С недавних пор их в Крейзе двое. И хотя я не думаю, чтобы они сунулись сюда и беспокоили вас, все же зарубите себе на носу; после десяти часов вечера вы не должны никого впускать в дом, чего бы вам это ни стоило. Разве только они предъявят ордер на обыск. Вы меня поняли?

— Понял, сударь. Не прикажете ли попозже подать вам кофе?

— Нет, ни кофе и ничего другого. Если вы вздумаете беспокоить меня, я вас немедленно уволю.

Вечером Морлек плотно и вкусно поужинал, ибо появилась такая возможность: прислуга вернулась в дом. В половине десятого он отправил Кливера спать.

Джемс обошел весь дом и сад, потом прошел к воротам. На дороге он никого не заметил — лишь в отдалении то вспыхивал, то угасал небольшой красный огонек от сигареты. Сыщики не спускали глаз со Старого Дома.

Вернувшись в кабинет, Морлек застал Бинджера у дверей. Удобно расположившись в кресле и закутавшись в одеяло, тот заступил на ночное дежурство.

— Спокойной ночи, Бинджер, — сказал ему Морлек и запер дверь кабинета.

Несмотря на то, что в доме имелось электрическое освещение, Джемс зажег керосиновую лампу и поставил ее на стол. Лампа распространяла вокруг себя сильный свет.

Затем он поставил на стол граммофон, завел его и повернул рычаг до крайней точки так, чтобы диск завертелся в самом медленном темпе. К вращающемуся диску он прикрепил небольшой металлический стержень с вырезанной из картона фигуркой на конце — это был небольшой человечек с заложенными за спину руками.

В центр граммофонного диска Джемс поставил керосиновую лампу и завел граммофон: вращаясь, картонный человечек медленно описывал круги вокруг лампы и отбрасывал на белые занавески на окнах, служившие как бы экраном, исполинскую тень, напоминавшую своими очертаниями силуэт Джемса Морлека.

— Он снова бегает по комнате, — проворчал Спунер. Он дежурил на дороге и сразу заметил в окне силуэт «Джемса». — И долго он будет так метаться?

На этот раз «Джемс» бегал недолго, ибо настоящий Морлек остановил граммофон, прошел в спальню и переоделся в черное. Накинув черный, до пят, плащ, он рассовал по карманам инструменты и электрический фонарик с яркой лампочкой.

Часы пробили половину одиннадцатого. Дом погрузился в тишину.

Снова спустившись в свой кабинет, Джемс подошел к двери и окликнул Бинджера:

— Вы дежурите?

— Так точно, сэр, — прозвучало в ответ.

— И не забудьте, я не хочу, чтобы меня беспокоили.

— Слушаюсь, сэр.

Джемс понял, что Бинджер уже успел задремать.

И снова Морлек завел граммофон — он работал исправно — и отправился к себе в спальню. Там он вышел на балкон и оттуда спустился вниз.

Минуту спустя Джемс уже незаметно пробирался по дорожке сада. Прячась в тени кустов, он добрался до мостика, переброшенного с одного берега реки на другой и соединяющего Крейз со Старым Домом. Примерно через десять минут Морлек оказался у сарая в стороне от дороги, где его дожидалась машина…

— Опять он забегал, — недовольно проворчал Спунер, обращаясь к сержанту. — Вот видите, вон он! — И указал на тень, скользнувшую по белой занавеске.

Спунер зевнул.

— Чего доброго, придется просидеть здесь всю ночь.

В то же время машина уносила Джемса все дальше от Старого Дома по направлению к Геймаркету. Он завернул на Уэрдур–стрит и оставил машину замыкать вереницу автомобилей. Они дожидались своих хозяев. Скоро закончится спектакль, и те покинут театр.

Сам он направился на Шефтсбюри–стрит и остановил такси.

Как только машина приблизилась к тротуару, из бара вышел какой–то захмелевший человек и чуть не упал в объятия к Джемсу.