Таинственный двойник

Дочь – в костюме амазонки. Такова была ее прихоть. На этих условиях она согласилась его встретить. Но как этот наряд шел ее лицу! Граф направился было к ней. Но, вовремя вспомнив об этикете, в самый последний момент свернул к матери. Поцеловав ей ручку и бросив «Вы обворожительны», устремился к Агнессе. Недаром его отец был поэтом. Кое-что унаследовал и его сын. Он почти пропел ей, что она прекраснее всех цветов на свете, что ее красота настолько волшебна, что старика сделает молодым, что она – богиня. «Богиня» улыбнулась, и у графа пропал дар речи. Это рассмешило ее. Посмеявшись, она сказала просто:

– Проходите, граф, вас ждет прекрасный стол.

Как он был счастлив, галантно предложив ей руку.

– Граф, – раздался ее очаровательный голос, – так мы пойдем медленно, а я хочу есть, – сказала, вспорхнула и полетела.

Он шел за ней, завороженный, как бычок на веревочке, позабыв о герцогине, чем она была страшно недовольна. Дочь сломала все торжество встречи. Должны быть речи, подарки, показ хозяйства. Хотя бы его обзор. А тут…

За обедом графа прорвало. Часто поглядывая на Агнессу, он вдохновлялся, а поэтому говорил без умолку. Герцогиня сдержанно улыбалась, дочь разливалась серебристым колокольчиком при каждом метко сказанном слове.

Наконец обед подошел к концу. И вместо умного, неторопливого кулуарного разговора Агнесса вдруг предложила размяться и заодно посмотреть прекрасные места, окружавшие замок. Графу, небольшому любителю конских скачек, не очень понравилось предложение. Но куда деваться! Но было заманчиво, что они останутся вдвоем. Мать категорически отказалась их сопровождать, ибо не помнила, когда садилась на лошадь. И садилась ли вообще.

Напрасно граф надеялся на уединение вдвоем. Ее Полет не подпустил Шампаньского даже близко. Каждый раз, под смех юной девы, он уносил ее вперед. А места были действительно прекрасны. Да только графу, боявшемуся свалиться с седла, было не до любования. Все его мысли и желания направлены были на одно: удержаться в седле.

Возвращался граф разбитым человеком. И если бы перед ним стояла другая девушка, а не Агнесса, которую скачка только украсила, придав ее щечкам алый цвет, граф давно бы послал ее к чертям. Но перед такой красотой он был бессилен. На этом встреча закончилась. Юная хозяйка, ссылаясь на усталость, хотя по ней это было незаметно, упорхнула в свою спальню.

Назавтра она не вышла к утреннему столу. Встревоженная мать нашла ее в постели с сидевшим рядом лекарем.

– Что с ней? – тревожно спросила мать, поглядывая на лекаря.

– Сильное переутомление, сеньора. В связи с этим учащенный пульс, сильное сердцебиение. Необходим строгий покой.

– О Господи! Когда же она может встать на ноги?

– Завтра, сеньора, я ее посмотрю, – он взглянул на Агнессу, та ему незаметно мигнула, – и смогу сказать.

Герцогиня недоверчиво посмотрела на лекаря и молча вышла.

Узнав, что Агнессы не будет целый день, Тибо сник. Он рассеянно слушал герцогиню, хотя совсем недавно считал за счастье пообщаться с ней. День прошел очень вяло. И следующий день повторился, как и предыдущий. Разваливалась вся задумка о помолвке.

Герцогиня стала догадываться о причине ее поведения. И когда это повторилось и на третий день, она, поняв ее игру, вынуждена была изложить гостю мотивы поведения ее дочери.

– Это все из-за графа Тулузского! – она говорила зло, резко, теребя в руках платочек, который иногда прикладывала к глазам. – Нищего бродяги. Это он вскружил этому юному, чистому созданию голову. Что же делать, граф? Вы видите, что она и к вам питает какие-то чувства. Иначе бы она не поехала с вами кататься на лошадях. Но ей, непорочной деве, вдруг показалось, что она поступает неблагородно. По отношению к кому? К любимцу легких женщин! Граф, что делать?

– Я убью его! – сколько зла, гнева, желания мести было вложено в эти слова.

Герцогиня почувствовала, что за будущее дочери она может быть спокойна.

ГЛАВА 46

Обещание, данное королю, епископ Герен выполнил. Вскоре после беседы ему представилась возможность посетить Ватикан. В разговоре с папой он раскрыл желание последнего организовать крестовый поход на север Африки, где он надеялся помочь жителям этих провинций получить исконную веру.

Попросив папу пока держать в тайне это приготовление, Герен отбыл назад во Францию. По приезде домой он известил короля о встрече и ее результате. Папа не то забыл о просьбе епископа держать в тайне намерение французского короля, не то это отвечало его политическим замыслам, но при первой же встрече с Жаком де Молэ он ему все рассказал.

– Мы обязательно, святой отец, примем в этом участие, – с понимающей улыбкой заверил Жак.

– Сохраните, магистр, это пока в тайне, – точно спохватившись, попросил папа.

– Кроме моих самых близких, никто не будет этого знать, – заверил де Молэ папу. – Мы обдумаем, кого послать на помощь.

Папа посмотрел на него усталыми глазами, но ничего не сказал.

На этом они и расстались.