Таинственный двойник

Бей, отменяя казнь, посылал Санда на смерть, которая могла настигнуть в любую минуту. Эта земля не имела явного хозяина. Она понравилась бею. Здесь были тучные пастбища, вода. А что еще надо, чтобы множились твои стада? Он приказал взять из его многочисленных стад по нескольку лошадей и баранов и гнать их туда. Пастухом определил старого и больного гуляма. Это был поляк, которого несколько лет тому назад приобрели на невольничьем рынке. Он умел ходить за скотиной. Купить его уже никто не купит, а если убьют, то туда и дорога. А выживет, так ему, бею, только выгода. У поляка была прибавка, и хорошая. Стада росли, и нужен был второй человек. Вот бей и решил одной «стрелой» два вопроса.

Всю дорогу Санд пытался заговорить с охраной, но из этого ничего не получалось. Видать, крепкий получили приказ, чтобы молчать. Молчал и Халил. А из головы не выходило: «Что же случилось?» И вдруг Санд понял: «Меня заманили в ловушку! И это дело рук Наима! Теперь понятна его улыбка. И бей хорош! Поверил, что я беглец. Меня не спросил. Хотя, кто я? Раб! Раб! Кто же выдал? Знала только Арзу. Неужели она? Зачем? Что ей от меня надо? Нет и нет. Не верю! У нее такие глаза! Они не обманывали».

Подъехавших встретил свирепый лай собак. Огромные псы готовы были порвать и коней, и их всадников. Только окрик Яна – так звали скотовода – остановил собак, и они, урча, удалились прочь. Перед отъездом стражники оставили Санду кое-что из оружия: саблю, нож, лук со стрелами, копье. Стадо представляло интерес, и его надо было защищать. Перед расставанием Халил объехал стада. Подъехав к Яну, он поощрительно улыбнулся:

– Бей будет доволен твоей работой, – сказал он и хлестнул своего коня.

Когда Хасан с Халилом скрылись из виду, Ян подошел к Санду.

– Русский?

Тот утвердительно кивнул.

– Бежать не хочешь? – почему-то спросил он.

Вместо ответа Санд оголил спину.

– А, все понятно, – и усмехнулся, поднимая свою рубашку.

На его спине тоже были похожие отметины.

– На родину тянет? – продолжал он допрос.

Санд неопределенно пожал плечами. Ян опять усмехнулся.

– Иди, выбирай барана и тащи сюда. Надо отметить прибытие. Да и дорогой-то не очень они тебя жаловали. Знаю я их.

Санд схватил первое попавшееся животное, взвалил к себе на плечи и, подойдя к Яну, положил его перед ним.

– Резал? – спросил он.

– Доводилось.

– Тогда давай.

Он помог Санду снять шкуру с животного и стал резать его на куски.

– Собери дрова и разводи костер.

Почуяв кровь, прибежали несколько собак. Они покорно сели полукругом, дожидаясь своей доли. Мясо на углях Ян, судя по золотистой корочке, сделал превосходно. Но не торопился его есть, а подмигнул и удалился в шалаш. Вскоре принес оттуда кожаный мешок с какой-то жидкостью.

– Турки научили меня делать вино из кобыльего молока. Мне оно нравится.

Он поставил два кубка и налил в них жидкость. Подняв свой кубок, сказал:

– Я уже стар и для себя желаю только одного – покоя. Поэтому я здесь, забытый небом и беем. Но тебе, молодому, желаю, чтобы небо проявило милость, сделало тебя счастливым, удачливым человеком. В бою – непобедимым, для власти – угодным, для врага – грозным.

Напиток оказался приятным. Он напоминал Санду сыворотку, которой мать поила его, когда было жарко. Холодная, с погреба, она хорошо утоляла жажду.

Работы, как оказалось, было много. Ян был хорошим хозяином, многое умел. Доил овец, делал из молока сыр, выделывал кожи. Шил из них одежду. Так протекали и дни Санда. Правда, он успевал и поохотиться. Места были дикие, всего хватало. Пришлось дважды схватиться с волком, но вышел победителем. Бросая шкуры в яму для закваски, Ян не то пошутил, не то сказал то, о чем думал:

– Набьешь этого добра, нашьем шуб. Съездишь в Брусу, продашь. Скопим деньгу, тебя выкупим, и поедешь домой, на родину.

– Не тереби душу, Ян. Как я могу вернуться без Настеньки?

Ян, накрывая яму шкурами, повернул голову и, хитро прищурив глаз, хохотнул:

– Найдется другая Настенька.

– Другой… не надо, – Санд вдруг рванул с места, вскочил на коня и был таков.

– Растеребил я его рану, – вздохнул Ян, направляясь к шалашу, чтобы взять бадейку.

Наступало время дойки кобыл.

Санд прискакал на полюбившийся ему холм, который напоминал родные места. Это была круть над излучиной реки. Напрасно она грызла утес. Не по зубам он ей оказался. Только намыла омутину, в которую Санд любил нырять с головой. Холодны воды Сакарьи, так и жгут тело. Но потом хорошо! Растереть тело насухо, чувствовать, как горит оно от многочисленных игольных уколов.

На этот раз его погружение было более глубоким. И он глазам не поверил, увидев на дне чудовище, а не рыбу. Вынырнув, поплыл к берегу. Нашел крепкий сук с рогулиной. Заострил с другого конца и опять в воду. Рыбина лежала на месте. Прицелился и что есть силы вонзил в нее деревягу. Дернулась та и, ослабев, вся вытянулась. Перебил он ей хребтину. Еле выволок рыбину на берег, а дальше, хоть и здоров был, одному трудно было с ней совладать. Коня подогнал. Веревку по жабрам пропустил. Удалось поднять рыбину до половины. Так и приторочил к седлу.