Таинственный ключ и другие мистические истории

– В давние времена гостили мы у нашей почтенной бабушки, и вот как случилось, что мне явился призрак. Бедная старушка подхватила простуду и не покидала своей спальни, мы же с сестрой были предоставлены самим себе и предавались унынию, ибо дом был велик, малолюден и мрачен. Хотя нас обеих снедала тоска по родным, мы не хотели уезжать, пока не поправится бабушка, и развлекались тем, что, обосновавшись в библиотеке, выбирали и читали книги самого причудливого содержания. Однажды бабушка показалась мне очень грустной, встревоженной и чем-то угнетенной. На мои расспросы она не отвечала, на следующий день ее состояние ухудшилось, и я стала настойчивее, уверенная, что проблема не телесная, а душевная. Заклиная меня ничего не говорить Бланш, которая была и остается меланхоличной трусишкой, бабушка наконец-то поведала, что две ночи подряд ей являлся призрак. «Если он явится и нынче, значит, пора мне готовиться к смерти», – сказала простодушная старая леди. «Нет, не бывать этому! Я приду и останусь на ночь в вашей спальне, бабушка. Я сражусь с призраком», – пообещала я. Довольно долго бабушка не соглашалась, но в итоге сдалась. И вот, как только Бланш заснула, я прокралась в ее спальню с книгой и свечой, настроенная на долгое ожидание, ибо призрак являлся всегда после полуночи. Бабушка не запирала на ночь дверь, боясь пожара, и при ней всегда была ее горничная. Однако той ночью я заперла дверь, заверив бабушку, что призрак, если захочет, пройдет и сквозь дубовые доски, чего не сумеет сделать озорник из плоти и крови. До рассвета я читала книгу и занимала бабушку разговором. Никто не явился, и я посмеялась над бабушкиными страхами, а сама она притворилась, будто поняла – это все плод ее фантазии.

На следующую ночь я спала в своей комнате, а утром узнала, что призрака видели и бабушка, и Джанет, ее горничная. Фигура, облаченная в белое, с распущенными волосами, бледным лицом и алым шрамом на горле вошла, откинула полог кровати, уставилась на бабушку – и исчезла. Джанет легла в бабушкиной спальне и оставила лампу гореть на каминной полке, так что видела ровно то же, что и ее госпожа.

Этот новый поворот меня озадачил, но не испугал, ведь я вообще не робкого десятка. Я настояла на том, чтобы снова ночевать с бабушкой. На этот раз я не запирала дверь, оставив свет гореть. Я легла в постель к бабушке и примерно в два пополуночи задремала, а проснулась потому, что бабушка крепко обняла меня. Занавеси над кроватью были раздвинуты, и на нас глядело бледное лицо с распущенными волосами, с алой полосой на горле. Лампа почти погасла, но и в темноте я видела призрак. В следующую секунду я вскочила с постели, ушибла ногу, упала с грохотом, а когда поднялась, никаких следов призрака не было. Раздосадованная, я поклялась докопаться до истины любой ценой, хотя не могла не признаться, что самую чуточку боюсь.

На следующую ночь Джанет и я устроились в креслах, зажгли лампы и сварили наикрепчайший кофе. Чем ближе был заветный час, тем больше мы волновались. Когда в комнату скользнула фигура в белом, Джанет закрыла лицо руками. А я этого не сделала и уже после первого взгляда едва не расхохоталась, потому что призраком оказалась Бланш – с ней случались приступы сомнамбулизма. В те времена она не расставалась с коралловым ожерельем, даже спала в нем, длинные волосы наполовину скрыли лицо, а довершил впечатление неестественный, плутовской взгляд, какой свойственен всем сомнамбулам. Впрочем, у меня хватило выдержки – я объяснила Джанет, как увести и уложить в постель бедное дитя, не разбудив его, и с тех пор, моими стараниями, призрак уже не появлялся в бабушкиной спальне.

– Зачем вы пугали пожилую леди? – спросил Эннон, когда затих общий смех.

– Не знаю. Наверное, мне не хватало духу попроситься домой, когда я бодрствовала, вот я и пыталась это сделать во сне. Поскольку я сама – героиня призрачной истории, я имею право не рассказывать таковую. Значит, сейчас ваша очередь, мистер Эннон, – молвила Бланш с томным взглядом, который, впрочем, пропал втуне, ибо Эннон не сводил глаз с Октавии, которая сидела у ног миссис Сноудон на низенькой оттоманке, у самого камина, и потому была ярко освещена.