Таинственный крысолов (ЛП)

— Теперь Джордж Харроу. Мужик с причудами. Пятнадцать лет тому назад его бросила жена, забрав с собой единственного сына. Вскоре после этого он пошел плавать. Собирает почтовые марки и всю коллекцию возит с собой. А вот посерьезней: несколько лет точно, а может и дольше, курит гашиш. Все показывает на то, что он принадлежит к тем немногочисленным наркоманам, которым удается соблюсти относительную умеренность. Он не перешел на более сильные наркотики — по крайней мере, нам об этом ничего не известно. Скорее всего, на протяжении многих лет он повышал дозу, но полицией не зарегистрирован. Информацию о нем я получил довольно случайно от мелких торговцев наркотиками — занимался я когда-то этой темой, но тебе это не интересно. Ты еще там, могу продолжать?

— Слушаю, слушаю.

— Вкратце: Алан Райт. Ничего, в буквальном смысле ничего. Средняя школа: играл в регби, успехов не добился. Военная служба: никаких наказаний, никаких эксцессов. Его отец умер давно. Мамин любимчик, на всех стенах снимки сына, от грудного младенца до отважного морского волка, отдающего команды с ходового мостика. Не хватает только свадебного фото. Конец.

Джейн фон Модров, в девичестве Бэлль. Тридцать три года, родилась в Париже, родители имели винный магазинчик на Монмартре. Рано осиротела. Вела жизнь самостоятельной, независимой девушки. Непродолжительное время работала лаборанткой в институте Пастера, затем занималась украшением витрин. В двадцать три года имела продолжительную связь с неким Луисом Буланже, профессиональным инструктором слалома в Альпах, а летом водных лыж на Лазурном берегу. Научилась ходить на лыжах, плавать, даже немного занималась альпинизмом. Любовь угасла, познакомилась с фон Модровым. Дальше ты знаешь, хорошая жена и типичная супруга морского офицера высокого ранга.

В истории Модрова все совпадет с тем, что ты сам мне рассказал. Но кое-что добавлю. Служил в Кригсмарине на подводных лодках, с 1942 года командиром. В 1943 году его поврежденный U-boot всплыл на поверхность во время атаки на северный конвой, шедший в Мурманск, и фон Модров вместе с уцелевшими членами экипажа попали в плен союзникам. Напора тоже служил на флоте во время войны. Думаю, что они могли встретиться. Мы проверим, но, как ты сам знаешь, это не такое легкое дело. Также пока ни с какого бока не могу подобраться к Селиму Монку. Тебе придется немного подождать.

— Знаешь, Фрэнк, ты работаешь, как хорошо организованное детективное агентство, но должен сказать тебе, что чем больше я собираю данных, тем больше теряюсь. Теперь вот вылез Смит. Мотив вроде имеет, только пошел бы он на такой риск, причем помня, что сам произносил угрозы при свидетелях. Мне кажется, месть тут не при чем, он не настолько глуп.

— Он мог посчитать, что опасность, исходящая от Модрова, достаточно велика, а может, у него еще что-то имелось на совести... Впрочем, я не хочу ничего предлагать тебе.

— Ну вот, а я только что хотел тебя спросить, что ты обо всем этом думаешь, кого подозреваешь на основании того, что имеем.

— Все также всех в равной мере. Мы работаем только два дня, а ты уже хочешь указать пальцем на убийцу. Терпение. У нас еще достаточно времени, прежде чем вы доберетесь до рейда Кадиса. Прими во внимание, что убийца нервничает, может выдать себя каким-то непродуманным шагом. Если он планировал убить Модрова, а потом еще был вынужден убить Риза, то он уже сделал ошибку. В данный момент он в обороне, поэтому может быть опасен. Я боюсь за тебя.

— Не беспокойся. Буду постоянно иметь при себе пистолет и не подходить близко к борту.

— Помни, что это опасная игра, не увлекайся. Ну, до встречи завтра в это же время.

— 7 —

Время подходило к десяти. В буфетной бренчала посуда. Коллингс сидел в углу темной кают-компании. Ему уже с час нужно было отдыхать в каюте, но он присел тут на минутку, а вставать не хотелось. Знал, что если ляжет в койку, то заснет беспробудно. Ветер усилился до девяти баллов по шкале Бофорта. Он прислушивался к голосам судна. Корпус старого пассажира скрипел, слышны были удары волн о борта, дребезжали какие-то расшатанные детали, стучали двери, десятки шумов, звуков, источников которых было невозможно установить.

Коллингс уже не в первый раз задумывался о том, кто мог знать, что Пол будет возвращаться с мостика в это время. Напора — он отдал распоряжение, Райт — был рядом с ним. Кто еще? Тот, кто ждал внизу, должен был знать, что Пол пойдет этим путем. Селим? Нельзя исключать этого. Но Пол мог попросту сказать кому-то. Скажем, он договорился зайти к кому-нибудь вечером после чтения детектива. Узнав, что на мостике появилась для него работа, он предупредил лично или по телефону, что опоздает, этим облегчив работу убийце. Надо установить, кто и при каких обстоятельствах видел Пола в последний раз, подумал Коллингс.