Таинственный остров

К 15 мая на стапелях верфи уже четко вырисовывался контур киля нового судна. Еще несколько дней спустя на концах киля выросли прочно посаженные в пазы форштевень и ахтерштевень. Крепкий дубовый миль имел сто десять футов в длину. Таким образом, ширину средней части судна можно было довести до двадцати пяти футов. Но это было все, что плотники успели сделать до наступления холодов. Воспользовавшись неожиданным повышением температуры в начале июня, они поставили первые кормовые шпангоуты и затем окончательно приостановили работы.

В первых числах июня погода стала ужасной. Ветер дул с востока, достигая порой силы настоящего урагана. Инженер даже стал беспокоиться за судьбу верфи. Но перенести ее в другое место было бы еще хуже, потому что островок Спасения все-таки защищал Камин от ветра, тогда как в дни сильных бурь океанские волны докатывались до самого подножия Гранитного дворца.

К счастью, тревога Сайруса Смита оказалась напрасной. Верфь устояла. Пенкроф и Айртон, самые рьяные из строителей, продолжали работу на верфи так долго, как это было возможно. Их не пугали ни ветер, ни дождь. Они считали, что удар молота, независимо от того, в какую погоду он нанесен, остается ударом молота. Только тогда, когда первые морозы придали древесным волокнам твердость железа, они признали себя побежденными стихией и оставили работы.

Это случилось 10 июня.

Сайруса Смита и его товарищей поражали сильные морозы, наблюдавшиеся зимой на острове Линкольна. Средняя зимняя температура здесь была сходна с температурой Новой Англии, расположенной примерно на таком же расстоянии от экватора. Но там, в Северном полушарии, это явление объяснялось равнинным характером приполярных земель, дающим полный простор северным ветрам. Здесь, на острове Линкольна, это объяснение не годилось.

— Уже давно установлено, — как-то сказал Сайрус Смит своим товарищам, — что под одинаковыми широтами острова и прибрежные земли меньше страдают от холода, чем континентальные территории. Я, например, часто слышал, что в Ломбардии зимы суровее, чем в Шотландии. Это объясняется тем, что зимой море отдает то тепло, которое оно накопило за лето. Острова в этом отношении находятся в особенно выгодных условиях.

— Но почему же в таком случае остров Линкольна составляет исключение из общего правила? — спросил Герберт.

— Это трудно поддается объяснению, — ответил инженер. — Скорее всего это связано с тем, что наш остров находится в Южном полушарии, которое, как известно, значительно холоднее Северного.

— В самом деле, — заметил Герберт, — я читал где-то, что пловучие льдины в Южном полушарии встречаются под более низкими широтами, чем в Северном.

— Я это видел своими глазами! — сказал Пенкроф. — Однажды, когда я служил на китобойном судне, мы встретили пловучие льдины на самом траверсе мыса Горна!

— Может быть, именно близостью льдов и объясняется суровость зим на острове Линкольна? — подумал вслух журналист.

— Вполне возможно, что ваше предположение соответствует истине, Спилет, — ответил Сайрус Смит. — Я сам думаю, что только этим и можно объяснить здешние морозы. Но существует другое вполне научное объяснение причин, почему Южное полушарие холодней Северного: так как солнце летом стоит ближе к Южному полушарию, естественно, что зимой оно больше от него удаляется. Это объясняет также и то, что лето па острове Линкольна много жарче, чем в соответствующих ему широтах Северного полушария.

— Но скажите мне, мистер Смит, — хмуря брови, сказал Пенкроф, — почему это наш земной шар так плохо разделен? Это несправедливо!

— Дружище Пенкроф, — смеясь, ответил инженер, — справедливо это или нет, но так устроен свет! И вот почему: Земля описывает вокруг Солнца не круг, а эллипс — этого требуют законы небесной механики. Солнце находится в одном из фокусов этого эллипса, и, следовательно, Земля в своем годовом беге то удаляется от Солнца на самое далекое расстояние — находится в своем афелии, — то приближается к нему на самое близкое расстояние — вступает в свой перигелий. Но как раз во время южной зимы Земля находится в афелии, на самом далеком от Солнца расстоянии. Неудивительно поэтому, что зимы бывают тут такими холодными. Здесь, друг мой Пенкроф, люди ничего не могут изменить, как бы учены и могущественны они ни были!

Как бы там ни было, но в июле начались обычные сильные морозы; и колонистам чаще всего приходилось отсиживаться в Гранитном дворце.

Это вынужденное затворничество томило всех, а особенно Гедеона Спилета.

— Наб, — сказал он однажды, — я готов любым нотариальным актом передать тебе все свое имущество, если ты подпишешься для меня на какую-нибудь газету. Для полноты моего счастья не хватает только знать каждое утро, что случилось в мире накануне!

Наб расхохотался.

— А мне, — сказал он, — по правде сказать, куда интересней сегодняшняя работа, чем вчерашние новости!

И действительно, работы как вне, так и внутри Гранитного дворца было больше чем достаточно.