Таинственный остров

— Остров? — переспросил Пенкроф.

— Очевидно, это и есть наш остров? — сказал Гедеон Спилет.

— Нет, — ответил Сайрус Смит. — Этот остров расположен под ста пятьюдесятью тремя градусами долготы и тридцатью семью градусами и одиннадцатью минутами широты, то есть на два с половиной градуса западней и на два градуса южнее нашего острова.

— А как называется этот остров? — спросил Герберт.

— Остров Табор.

— Большой остров?

— Нет, крохотный клочок земли среди водной пустыни. Вероятно, на него никогда и не ступала нога человека.

— Что ж, в таком случае мы первые вступим на него, — сказал Пенкроф.

— Мы?

— Да, мистер Смит. Мы построим палубное судно, и я возьму на себя управление им. На каком расстоянии от острова Табор мы находимся?

— Примерно в ста пятидесяти милях, — ответил Сайрус Смит.

— Всего в ста пятидесяти милях? Это пустяки! При хорошем ветре это расстояние можно одолеть за двое суток!

— Но к чему это нам? — спросил журналист.

— Мало ли что может случиться… Надо посмотреть своими глазами.

И колонисты решили строить судно, чтобы в октябре, к началу новой весны, спустить его на воду.

Глава десятая Постройка корабля. — Второй сбор урожая. — Новое растение, скорее приятное, чем полезное. — Кит. — Гарпун. — Разделка туши. — Применение китового уса. — Конец мая. — Пенкрофу нечего больше желать.

Когда Пенкрофу приходил в голову какой-нибудь проект, он не успокаивался, пока не приводил его в исполнение. Сейчас ему захотелось посетить остров Табор, и, так как для этого нужно было построить судно, он приставал к Сайрусу Смиту до тех пор, пока тот не составил проекта этого судна.

Вот он в общих чертах: длина судна — тридцать пять футов, ширина — девять футов. Такая пропорция, если удастся придать подводной части надлежащую форму, обеспечивала быстроходность проектируемому судну. Осадка его не должна была превышать шести футов. Палубу предполагалось настлать вдоль всей длины судна — от носа до кормы — и соединить двумя люками с разделенным перегородкой на две каюты трюмом. Судно должно было быть оснащено как шлюп.

Прежде всего надо было решить, какое дерево пойдет на постройку судна: вязы или ели. И тех и других на острове было множество. Пенкроф и инженер остановили свой выбор на ели: это дерево, так же хорошо, как и вяз, сохраняющееся в воде, легче поддается обработке.

Так как шлюп мог быть спущен на воду не раньше весны, то есть через шесть месяцев, решено было, что на постройке судна будут работать только Сайрус Смит и Пенкроф. Герберт и Гедеон Спилет будут поставлять дичь к столу, а Наб и его верный помощник Юп по-прежнему будут ведать хозяйством колонии.

Выбрав деревья, инженер и моряк срубили их, очистили от ветвей и распилили на доски с ловкостью профессиональных пильщиков. Через восемь дней в углублении между гранитной стеной и Камином уже была построена верфь, и на стапелях ее вырисовывался грубый контур будущего судна.

Сайрус Смит строил судно не вслепую. Судостроение, как и большинство других технических проблем, было, немного знакомо ему, и он предварительно вычертил на бумаге все детали будущего судна. Пенкроф оказал ему в этом деле значительную помощь советами, так как несколько лет проработал на Бруклинской верфи и отлично знал кораблестроительную практику.

Можно себе представить, с каким жаром Пенкроф отдавался своей работе! Если бы не протесты инженера, он не оставлял бы верфи и ночью. Только один раз он отвлекся от постройки: когда нужно было собирать второй урожай пшеницы — 15 апреля. Этот второй урожай был так же хорош, как и первый, и принес ожидаемое заранее количество зерна.

— Пять четвериков, мистер Смит, — сказал Пенкроф, подсчитав свое богатство.

— Считая по сто тридцать тысяч зерен в четверике, это составит шестьсот пятьдесят тысяч зерен, — сказал инженер. — Мы посеем снова весь урожай, исключая «страховой» фонд, и следующие всходы дадут нам уже четыре тысячи четвериков!

— И у нас будет хлеб?

— Да, у нас будет хлеб.

— Но ведь придется построить мельницу.

— Построим и мельницу.

Третий посев был произведен на настоящем, большом поле, но почва была подготовлена под посев с той же тщательностью, как и в прошлые разы на крохотных участках.

По окончании посева Пенкроф вернулся к своей любимой работе.

Герберт и Гедеон Спилет тем временем продолжали ежедневно охотиться. Часто они забирались глубоко в чащу неисследованного леса Дальнего Запада.

В глухом лесу великолепные деревья жались одно к другому так тесно, словно для них не хватало места. Исследование этой чащи представляло значительную трудность, и журналист никогда не отваживался углубляться в лес, не имея при себе компаса.

Во время одной из таких экскурсий была сделана важная находка, честь которой всецело принадлежала Гедеону Спилету. Это произошло 30 апреля.