ТАИНСТВЕННЫЙ ОСТРОВ

21 августа, десять дней спустя после своего заболевания, дядюшка Юп встал с постели Его раны зажили, и было ясно, что он вскоре поправится и будет таким же ловким и сильным, как прежде. Подобно всем выздоравливающим, он чувствовав неутолимый голод, и журналист не мешал ему есть, сколько тот хотел, доверяя инстинкту, который должен был удержать орангутанга от излишеств, – инстинкту, которого слишком часто не хватает даже разумным существам. Видя, что аппетит возвращается к его ученику, Наб был в восторге.

– Кушай, Юп, – говорил он. – Не отказывай себе ни в чем. Ты проливал за нас свою кровь, и я, во всяком случае, должен помочь тебе поправиться.

25 августа услышали голос Наба, который громко звал своих товарищей:

– Мистер Сайрес, мистер Гедеон, мистер Харберт, Пенкроф, идите сюда!

Колонисты, собравшиеся в большом зале, поспешили на зов Наба, который находился в комнате Юпа.

– Что случилось? – спросил журналист.

– Посмотрите, – сказал Наб и громко захохотал. Что же они увидели? Дядюшку Юпа, который спокойно и важно курил, сидя по-турецки у дверей Гранитного Дворца.

– Моя трубка! закричал Пенкроф. – Он взял мою трубку!

Молодчина, Юп! Я ее тебе подарю. Кури, мой друг, кури!

Юп торжественно пускал густые клубы дыма, что, по-видимому, доставляло ему огромное удовольствие.

Сайрес Смит не проявил никакого удивления и рассказал о нескольких ручных обезьянах, которые научились курить табак Начиная с этого дня у Юпа появилась своя собственная трубка, которую повесили в комнате, возле его мешочка с табаком Юп сам набивал ее и зажигал горящим угольком и казался самым счастливым из четвероруких. Как понятно всякому, общность вкусов лишь укрепила дружбу, связывавшую обезьяну с бравым моряком.

А может быть, это человек, – часто говорил Пенкроф Набу. – Разве ты бы удивился, если б он заговорил?

– Нисколько бы не удивился, – отвечал Наб – Меня больше удивляет, что он не говорит. Ведь ему не хватает только слов – Вот было бы забавно, сказал Пенкроф, – если бы Юп в один прекрасный день предложил мне: «Не обменяться ли нам трубочками, Пенкроф?»

– Да, – ответил Наб. – Какое несчастье, что он немой от рождения1 В сентябре зима окончилась, и работы были возобновлены с тем же рвением.

Постройка корабля быстро двигалась вперед. Он был уже совершенно обшит, и его крепили изнутри деревянными креплениями, размягченными и изогнутыми при помощи пара так, чтобы они соответствовали всем выгибам корабля Так как в дереве недостатка не было, то Пенкроф предложил инженеру сделать еще одну водонепроницаемую внутреннюю обшивку, которая придаст судну еще большую устойчивость. Сайрес Смит, не зная, что сулит им будущее, поддержал желание моряка сделать судно как можно более крепким.

Внутренняя обшивка и палуба были готовы к 15 сентября. Чтобы законопатить швы, строители изготовили паклю из сухой морской травы, которую забили молотком в расщелины наружной и внутренней обшивок остова и палубы; затем швы были залиты кипящей смолой, в изобилии подученной из сосен.

Корабль был оборудован как нельзя проще. Балластом служили тяжелые глыбы гранита, обработанные известью. Судно нагрузили двенадцатью тысячами фунтов. Поверх балласта была настлана нижняя палуба; внутренность судна разделили на две комнаты, во всю длину которых тянулись две скамьи, служившие и рундуками. Подножие мачты должно было служить опорой для междукомнатной перегородки. Комнаты соединялись с палубой люками с откидными крышками. Пенкрофу не стоило никакого труда найти подходящее дерево для мачты. Он выбрал молодую ель, прямую и без сучков, которую оставалось только обтесать у подножия и закруглить у вершины. Железные части мачты, руля и остова, грубые, но крепкие, были изготовлены в кузнице, в Трубах. Реи, флагшток, багры и весла – все было готово в первую неделю октября. Колонисты решили испытать корабль у самых берегов острова, чтобы посмотреть, как он держится на воде и в какой степени на него можно положиться.

За это время не были забыты и другие необходимые работы. Кораль был расширен, так как в стадах муфлонов и коз насчитывалось некоторое количество молодняка, который нужно было расселить и прокормить. Колонисты посещали также устричную отмель, крольчатник, залежи каменного угля и железа и даже некоторые части лесов Дальнего Запада, кишевшие дичью.

При этом были открыты новые туземные растения, быть может, не очень полезные, но пополнившие овощные запасы Гранитного Дворца. Это были полуденники разных видов; некоторые были снабжены мясистыми съедобными листьями, в других были семена, содержащие нечто вроде муки.

10 октября корабль спустили на воду. Пенкроф был в восторге. Спуск превосходно удался. Судно с полной оснасткой подкатили на катках к самому краю берега; его подхватило приливом, и оно поплыло под рукоплескания колонистов и особенно Пенкрофа, который не проявил при этом ни малейшей скромности. Впрочем, его тщеславие нашло себе пищу и в дальнейшем. Завершив постройку, он был назначен командиром корабля. Колонисты единогласно присудили Пенкрофу звание капитана.