Таинственный остров (иллюстр.)

Первые струи лавы, влившись в озеро, сейчас же застыли, и вскоре над водой образовалась гора. На поверхности ее громоздилась новая лава, которая тоже превратилась в поток камней, стремящихся к центру горы. Постепенно возникла отмель, угрожавшая заполнить все озеро. Вода не могла выйти из берегов, так как избыток ее тотчас же превращался в пар. В воздухе слышались оглушительное шипение и свист; пар, уносимый ветром, превращался в дождь и падал в море. Отмель становилась все длиннее, глыбы лавы громоздились друг на друга. Там, где еще недавно колыхались спокойные воды озера, появилась громадная куча дымящихся камней, словно земля приподнялась и вытолкнула из озера тысячи подводных утесов. Вообразите, что ураган возмутил воды реки, а затем они внезапно застыли на двадцатиградусном морозе, и вы сможете себе представить, каков был вид озера спустя три часа после того, как в него полились потоки лавы.

На этот раз огонь победил воду.

То обстоятельство, что лава устремилась в озеро Гранта, было благоприятно для колонистов. У них оказалось несколько дней передышки. Плато Дальнего Вида, Гранитный Дворец и кораблестроительная верфь были на время спасены. За эти дни нужно было обшить корабль и тщательно законопатить его. Затем он будет спущен на море, и колонисты перейдут на корабль, с тем, чтобы оснастить его на воде. Ввиду угрозы взрыва, несущего гибель острову, оставаться на земле было очень опасно. Стены Гранитного Дворца, этого когда-то столь надежного убежища, каждую минуту могли обрушиться.

В течение шести последующих дней — с 25 по 30 января — колонисты работали, не покладая рук. Они почти не отдыхали, так как свет пламени, извергаемого кратером, позволял им трудиться и днем и ночью. Лава продолжала литься, но, пожалуй, не столь обильно. Это было очень хорошо, так как озеро Гранта почти совсем наполнилось, и если бы к прежней лаве прибавились новые вулканические вещества, они бы, несомненно, разлились по плато Дальнего Вида и по берегу близ Гранитного Дворца.

Но если эта часть острова была вне опасности, то южная оконечность его оставалась беззащитной.

В самом деле, второй поток лавы, устремившийся по долине ручья Водопада — это была широкая долина, понижающаяся с обеих сторон реки, — не встречал на своем пути никаких препятствий. Жидкое пламя разлилось по лесу Дальнего Запада. Деревья, совершенно засохшие от страшной жары, стоявшей все это время, моментально загорелись, и пожар вспыхнул одновременно наверху, в ветвях, и внизу, у корней. Сучья густо переплелись между собой, и огонь быстро распространялся. Казалось даже, что поток пламени бежит по верхушкам деревьев скорее, чем река лавы у их подножия.

Охваченные ужасом мирные и хищные обитатели леса — ягуары, кабаны, дикие свиньи, куланы и всякая пернатая дичь — искали спасения на берегах реки Благодарности и в болоте Казарок, по ту сторону гавани Воздушного Шара. Но колонисты были слишком заняты своим делом, чтобы обращать внимание на самых страшных зверей. Они даже покинули Гранитный Дворец и, не желая укрыться в Трубах, жили в палатке возле устья реки Благодарности.

Сайрес Смит и Гедеон Спилет каждый день выходили на плато Дальнего Вида. Иногда их сопровождал Герберт. Что касается Пенкрофа, то он не хотел и смотреть на остров, подвергшийся почти полному разрушению.

Действительно, остров Линкольна представлял собой печальное зрелище. Вся лесистая часть его теперь обнажилась. Только несколько зеленых деревьев уцелело на краю Змеиного полуострова. Кое-где торчали почерневшие стволы с обломанными ветвями. Место, где прежде находился лес, было более пустынно, чем болото Казарок. Лава полностью уничтожила растительность. На месте великолепных лесов теперь в беспорядке громоздились вулканические туфы. По долине ручья Водопада и реки Благодарности не текло больше в море ни капли воды, и, если бы озеро Гранта полностью высохло, колонистам было бы нечем утолить жажду. Но, к счастью, его южная сторона не пострадала. Она превратилась в нечто вроде пруда, где находился весь запас питьевой воды, имеющейся на острове. На северо-западе отчетливо и резко рисовались отроги вулкана, похожие на гигантскую когтистую лапу. Какое печальное зрелище! Какой страшный вид! Какое горе для колонистов, которые с плодородного острова, покрытого лесом, орошаемого водой и засеянного злаками, в одно мгновение как бы перенеслись на пустынную скалу! Не будь у них старых запасов пищи, им нечем было бы питаться.

— У меня сердце разрывается, — сказал как-то раз Гедеон Спилет.

— Да, Спилет, это печальное зрелище, — ответил инженер. — Только бы мы успели достроить корабль! Теперь это наша единственная надежда.

— Не кажется ли вам, Сайрес, что вулкан начинает успокаиваться? Он еще извергает лаву, но, если я не ошибаюсь, не так обильно.