Таинственный остров

Пенкроф беспокоился о своем корабле. А что, если остров обитаем и его жители захватили судно? Но он пожимал плечами: предположение казалось ему невероятным.

Пенкроф был не прочь позавтракать на борту «Бонавентура». Идти приходилось недалеко — всего с милю, и дорога была уже проложена. Путники двинулись вперед, пристально всматриваясь в кусты и заросли, сквозь которые целыми сотнями убегали свиньи и козы.

Спустя двадцать минут после выхода из хижины Пенкроф и его товарищи увидели восточный берег острова. «Бонавентур» стоял на якоре, крепко вонзившемся в прибрежный песок.

Пенкроф удовлетворенно вздохнул. Этот корабль был его созданием, а родителям свойственно тревожиться о своих детях больше, чем следует.

Исследователи взошли на корабль и плотно позавтракали, чтобы обедать как можно позднее. Покончив с едой, они самым тщательным образом продолжали свои поиски. В общем, было более чем вероятно, что единственный обитатель острова погиб. Пенкроф и его товарищи искали следы мертвеца, а не живого человека. Но все поиски были тщетны, и они напрасно рыскали всю первую половину дня в лесу, покрывавшем остров. Не оставалось сомнения, что, если потерпевший крушение умер, его труп бесследно исчез. Очевидно, дикие звери сожрали его до последней косточки.

— Завтра на заре мы отплывем обратно, — сказал Пенкроф своим товарищам, когда около двух часов дня они улеглись под тенью сосен, чтобы немного передохнуть.

— Я думаю, мы имеем право взять с собой вещи, принадлежавшие этому несчастному, — добавил Герберт.

— Я тоже так думаю, — ответил Гедеон Спилет. — Эти предметы пополнят оборудование Гранитного Дворца. Запасы дроби и пороха, кажется, довольно велики.

— Да, — ответил Пенкроф, — но надо обязательно захватить, также несколько пар свиней, которых нет на острове Линкольна.

— И семена, — прибавил Герберт. — Тут есть все овощи Старого и Нового Света.

— Может быть, было бы целесообразно провести на острове Табор еще день или два и собрать все, что может нам пригодиться, — сказал журналист.

— Нет, мистер Спилет, — возразил Пенкроф. Я попрошу вас ехать завтра же на рассвете. Ветер, кажется, переходит на запад, и, прибыв сюда с попутным ветром, мы, может быть, пойдем обратно тоже по ветру.

— В любом случае, не будем терять времени, — сказал Герберт, поднимаясь.

— Да и время терять нечего, — ответил Пенкроф. — Ты, Герберт, займись сбором семян, которые ты знаешь лучше, чем мы. Тем временем мы с мистером Спилетом пойдем охотиться на свиней. Надеюсь, что даже и без Топа нам удастся поймать несколько штук.

Герберт пошел по тропинке, которая вела в возделанную часть острова, а моряк с журналистом направились в лес.

Перед ними бежало много представителей свиной породы. Эти проворные животные, по-видимому, не были склонны подпустить кого-нибудь близко к себе. Однако после получасовой погони охотникам удалось захватить самца и самку, которые завязли в густом кустарнике. И вдруг в нескольких сотнях шагов к северу послышались крики. К ним примешивалось страшное рычание, в котором не было ничего человеческого. Пенкроф и Гедеон Спилет выпрямились. Свиньи воспользовались этим и убежали — как раз в ту минуту, когда моряк готовил веревки, чтобы их связать.

— Это голос Герберта! — сказал журналист.

— Бежим! — вскричал Пенкроф. Моряк и Гедеон Спилет тотчас же со всех ног побежали к тому месту, откуда слышались крики.

Они поторопились недаром: на повороте дороги, возле полянки, они увидели Герберта, которого повалило какое-то большое дикое существо — по-видимому, гигантская обезьяна, которая собиралась с ним расправиться.

Броситься на это чудовище, опрокинуть его, вырвать Герберта из его лап и крепко прижать к земле — все это заняло не больше одной минуты. Пенкроф отличался геркулесовой силой. Журналист тоже был очень силен, и, несмотря на сопротивление обезьяны, она была накрепко связана и не могла пошевелиться.

— У тебя ничего не болит, Герберт? — спросил Гедеон Спилет.

— Нет, нет.

— Если только она тебя ранила, эта обезьяна!.. — вскричал Пенкроф.

— Но это вовсе не обезьяна, — ответил Герберт. Пенкроф и Гедеон Спилет взглянули при этих словах на странное существо, лежавшее на земле.

Действительно, это была не обезьяна. Это было человеческое существо, это был человек. Но какой человек! Дикарь в самом ужасном смысле этого слова, тем более страшный на вид, что он, видимо, дошел до последней степени одичания.

Взъерошенные волосы; густая борода, спускающаяся на грудь; почти обнаженное тело, прикрытое лишь тряпкой, обмотанной вокруг пояса; огромные страшные глаза; длиннейшие ногти; лицо цвета красного дерева; ступни, жесткие, словно покрытые рогом, таков был облик этого жалкого создания, которое нужно было, однако, называть человеком. Но, право, можно было спросить себя: есть ли еще душа в этом теле? Или в нем живет только дикий инстинкт животного?

— Уверены ли вы, что это человек или что он когда-либо был человеком? — спросил Пенкроф журналиста.

— Увы, это несомненно, — ответил тот.

— Значит, это и есть потерпевший крушение? — спросил Герберт.